— Аньял ты телохранитель наш! — с чувством нагнул Касьянчик свою голову, изображая земной поклон, а Фомушка-блаженный, слегка подпрыгивая, вполголоса завыл: «Величит душа моя!»
— Ваше сиятельство, это ведь выжига-с… одно притворство-с, — рискнул заметить ей кто-то из тюремного начальства.
Графиня с неудовольствием воззрилась на возразившего.
— Пожалуйста, оставьте при себе ваши замечания! — произнесла она явно недовольным тоном. — Я умею понимать людей и очень хорошо различаю правду и искренность.
Начальство опешило и уже не дерзало больше соваться с замечаниями.
— Ступайте теперь, мои милые, ступайте! — с кротким благодушием обратилась она меж тем к арестантам. — Я за вас буду ходатайствовать, надейтесь и молитесь… Прощайте!..
Оба заключенника удалились. Касьянчик знаменовался крестным знамением и воссылал горе сокрушенные вздохи, а Фомушка глупо улыбался и еще глупее подпрыгивал.
— Теперь я хочу к моим пройти: проводите меня, — изъявила желание графиня и направилась в женское отделение.
L
ТРУДНО РАЗЛИЧАТЬ ПРАВДУ И ИСКРЕННОСТЬ
— Надо молиться и работать, — назидала графиня почтительно стоявших вокруг ее арестанток, обращаясь ко всем вообще и ни к кому в особенности. — Бог создал нас всех затем, чтобы мы молились и трудились…
— Надо быть, ты и трудишься-таки! — шепнула насчет графини одна арестантка своей соседке.
— Что ты говоришь, моя милая? — спросила графиня.
— Я, ваше сиятельство, к тому это, что истину-правду господню рассуждать вы изволите, — смиренно ответила ей хитрая арестантка.
— Хорошо, моя милая, похвально, что ты чувствуешь, — одобрила графиня, — вам надо более, чем кому-либо, молиться, поститься и трудиться, — продолжала она, — потому что постом, трудом и молитвою усердною вы хотя частию можете искупить перед господом ваши заблуждения, грехи и преступления ваши. Старайтесь исправиться и принимайте со смирением свою кару. Не ропщите на начальство: строптивым бог противится — вы это знаете?..
— Знаем, ваше сиятельство.
— Ну, то-то… В часы досуга занимайтесь не разговорами соблазнительными, а чтением душеспасительных книжек и христианским размышлением, — слышите?
— Слышим, ваше сиятельство.
— Ну, то-то. Хорошо вам тут жить? Всем ли вы довольны?
— Хорошо жить, ваше сиятельство, и всем даже очинно много довольны.
— Это похвально; неудовольствие даже и грех было бы заявлять в вашем положении, да и не на что: мы все, что только можем, с охотой делаем для вас и вашей пользы. Ну, прощайте, мои милые! Очень рада видеть вас. Молитесь же, трудитесь и старайтесь раскаяться и исправиться. Прощайте!