В сущности, этот клич сам по себе означал бунт. В Английском королевстве каждый мог, а в определенных случаях был обязан кричать: «Боже, храни короля (королеву)!» Но этот же клич по адресу любого другого лица — это уж бунт со стороны кричавших, и топор тому, о ком кричат! И Елизавета остро, шеей своей, уже ощущала прикосновение острой холодной стали.
На следующий день стали кричать столь же дружно: «Не допустим, чтобы испанский князь топтал английскую землю!». Лорд канцлер отреагировал на эти крики приказом усилить охрану Тауэра, для чего был послан сэр Генри Бедингфилд с сотней солдат. Сэр Генри славился суровым нравом. Менее было известно, что он почему-то был убежден, что Елизавета — чернокнижница и ведьма. Увидев его, Елизавета сразу спросила:
— А как эшафот, на котором казнили Джейн Грей? Его еще не разобрали?
Сэр Генри не ответил, но явился другой придворный грубиян — маркиз Винчестер — и объявил, что пребывание Елизаветы в Тауэре завершилось, надо быстро собираться для отъезда в Ричмонд — вверх по Темзе, — и далее в замок Вудсток, графство Оксфордское.
Через год ей разрешили поселиться во дворце Хэтфилд, в Лондоне. Когда Елизавета въезжала в Лондон, ее узнавали, встречали приветственными криками, за каретой бежала толпа. Когда об этом доложили королеве, та опять слегла. Вскоре сэра Генри Бедингфилда отставили от надзора за Елизаветой (он тут же объявил, что это наирадостнейший день его жизни) и заменили сэром Томасом Поупом — богачом, обходительным человеком, меценатом: только что он основал известнейший из колледжей Оксфордского университета — Тринити-Колледж. В 1556 году внезапно умер злейший враг Елизаветы — Гардинер. Время явно работало на Елизавету. А тут еще Филипп Испанский, втянув Англию в ненужную ей войну с Францией, осенью 1557 года письменно потребовал от Марии объявить Елизавету наследницей трона.
Это было парадоксально — но сделал это Филипп, движимый исключительно испанскими интересами. Чтобы английский престол не достался Марии Стюарт, шотландской королеве, но, как и Мария, марионетке в руках страны, из которой пришла ее мать, — только не Испании, а Франции. После этого Мария Английская уже не выздоровела.
Посланцы Кровавой Мэри, сообщившие Елизавете, что из арестантки она стала наследницей отцова трона, сообщили, что это возможно только при соблюдении трех условий: первое — не менять состав королевского совета; второе — не изменять нынешней государственной религии королевства; третье — не наказывать тех, кто ее охранял.
Едва сдерживая гнев, Елизавета раздельно и медленно сказала членам королевского совета, что наследницей она является не по воле Марии, а по праву, по воле отца-короля, — а эти условия она принять не может. И потому, что они по сути своей для народа Англии неприемлемы, и еще более потому, что это означало бы поставить волю отца ниже воли сестры.