Окно было передо мной. И — вот удача! — не задернутое шторами. Сквозь него я увидел просторную комнату или, вернее, холл с зеленой мягкой мебелью. Ну… а дальше-то что? Холл был пуст. И чего я добьюсь, разглядывая кресла и паркетные плитки?..
А вокруг была душная тьма, в которой надрывались цикады. Сладковато и печально пахло миртом или еще каким-то кладбищенским растением.
Я опять подумал, что все это глупо и неприлично. И хотел полезть вниз. Тут-то и появились в холле Полоз и мальчик.
Мальчик что-то нерешительно и встревоженно спрашивал. Полоз, кажется, его успокаивал и давал объяснения. Потом, обняв за плечи, повел мальчика к двери за салатовой портьерой, мягко подтолкнул его, заставил переступить порог и дверь закрыл. Показалось даже — повернул ручку запора.
В этот миг я снова ясно ощутил себя на месте мальчика — как боюсь идти в незнакомую комнату и в то же время стесняюсь показать эту боязнь и стараюсь потянуть время нервными вопросами…
Полоз остался один, постоял, взял себя за локоны и… стянул их с головы. Парик!.. Голова у Полоза сразу стала похожа на огурец, украшенный темным ежиком короткой стрижки.
Феликс Антуан положил свою артистическую шевелюру на полированный столик, сел в глубокое кресло, откинулся, но голову держал напряженно. Похлопал тонкими пальцами по пухлым подлокотникам. Лицо у него было какое-то… выжидательное, что ли. С неприятно обмякшими губами и подбородком…
Я вдруг крепко разозлился на себя. Сколько можно валять дурака? Если что-то хочу узнать, надо действовать решительно!
Через полминуты я опять был у ворот. Отыскал глазами клавишу сигнала (под металлической картинкой с гномиком), рывком надавил. Почти сразу рядом задышал скрытый динамик. И отозвался картавым лилипутским голосом:
— Что вам угодно, сударь?
— Я хотел бы видеть маэстро Полоза.
— Кто вы, сударь? — осведомился динамик.
— Я… ну, скажем, поклонник творчества господина Полоза…
— Но… — в картавом голосе проступило вежливое негодование, — маэстро не принимает в столь позднее время. Он устал после концерта.
Я понял, что известная доля решительности здесь не повредит.
— Маэстро, возможно, догадается, что, если ему наносят визит именно в такой час, на то есть причины. — И добавил уже совсем нахально: — Полагаю, что наша встреча в интересах самого маэстро.
В динамике нерешительно задышали. За дыханием ощутилось пустое пространство, из глубины которого донеслось:
— Отопри, Карлуша, и проводи. Не спорь…
— Вы один? — осведомился динамик. Это было глупо. Инфракрасный глаз электронного привратника видел, конечно, что я один.