— Привет, мартышка. А где предки?
— Папа — не знаю. Мама ушла к тете Рае. Сказала, что скоро вернется, а целый час нету…
— Придет, никуда не денется. А ты сиди учи уроки, большая уже.
— Нам еще не задают… У нас учительница вос-хи-ти-тельная.
— В первые дни все учительницы восхитительные, — вздохнул Кинтель. — Знание суровой жизни приходит позже… — Регишка в этом году пошла в первый класс.
Кинтель прошел к письменному столу отца. Ящики там не запирались. Кинтель знал, что в левом — всякие старые документы, почетные грамоты, квитанции и фотографии. Выдвинул, пошарил. Нашел…
Вот она, прапрабабушка, вот они, девочка Оля и мальчик Никита, из давних, почти легендарных времен. Текла Войцеховна — прямая, строгая, уверенная в правильности всех своих мыслей и поступков. Сидит, заложив палец в книгу, которую держит на колене. Книжка — ну в точности как та, у Салазкина!..
Девочка Оля (неужели это прабабушка Кинтеля?!) тоже смотрит строго. Наверно, нарочно, чтобы мама не обвиняла в несерьезности. А Никита… У него грустная полуулыбка и взгляд чуть в сторону. Словно этот гимназист ведает какую-то тайну. Может, знает заранее, что случится с ним в Крыму в двадцатом году? «УМ 1920 г.» — написано (вернее, нацарапано — тонко, как иглой) рядом с ним. Вернее, между ним и книгой… А может, Никита уже придумал письмо, которое после напишет на обороте снимка своим шифром?
Кинтель перевернул фотографию. Густая россыпь чисел — они тоже не то написаны острым бесцветным грифелем, не то выдавлены им. Разобрать, однако, можно, если постараться…
«Цифирь», — пришло в голову старинное слово. Это было подходящее название для числовой путаницы и загадки.
Числа были сложные. Сначала крупные — из двух или трех цифр, а рядом — дробь. Например: 843 4/22. И так сверху донизу, по всему обороту снимка. Поди разберись…
«Но, может, и разберусь! Если книга эта и правда „Устав“ Петра…» Опять зазвенели струнки азарта. Кинтель, не долго думая, сунул фотографию в портфель.
— Папа станет ругаться, — заметила Регишка. Она вертелась рядом.
— Пусть ругается. Это общая фотография, семейная, значит, я тоже имею право… Да он и не узнает, я через несколько дней принесу.
— Ты так редко приходишь, — грустно сказала Регишка. И тронула щекой рукав Кинтеля.
— Дела всякие…
— У тебя всегда дела. А летом говорил, что вместе пойдем гулять.
— Ну… еще все равно почти лето. Вот выберу время — и пойдем…
— Когда выберешь? А то я совсем…
Кинтеля нехорошо царапнуло.
— Что «совсем»?
— Ну, скучно…
— Ты же в первом классе! Сколько дел!
— Это с утра в классе. А потом…