Ее рука едва заметно дрожала. По-видимому, кроме Роуэна, этого никто не заметил.
– Прелесть моя, ты надула губки,- тихо сказал Гален Ламартин своей жене. Роуэн слышал его слова. - Мы ведь не хотим, чтобы наши гости подумали, что ты несчастна, а?
Словно по мановению волшебной палочки на губах Энджелины тотчас же появилась улыбка. Она была обворожительна, хотя и несколько неестественна.
– Вот так-то лучше. Энджелина попыталась отстраниться, но его пальцы впились в ее руку. Роуэн почувствовал это давление и вызванную им реакцию Черные, словно полночь, глаза Энджелины встретились с глазами мужа.
– Ты рассердила меня, моя красавица - тихо, но со скрытой злобой произнес Гален, проводя пальцем по щеке жены.
Энджелину охватил ужас, и Роуэн немедленно ощутил его, как свой собственный.
Она продолжала смело улыбаться, но уголок губ предательски задрожал.
– Ведь я улыбаюсь,- сказала она.- Ты же видишь, я улыбаюсь.
– Знаю, моя прелесть,- ответил муж и продолжил: - и все-таки ты ослушалась меня. Ты не надела красное платье, как я просил.
По- прежнему улыбаясь, Энджелина гордо вскинула голову:
– Не думаю, что ты поблагодарил бы меня, если бы я это сделала.
В светло- серых глазах Галена мелькнуло удивление.
Энджелина стояла на своем:
– Мне кажется, ты не хотел бы весь вечер объяснять нашим гостям, откуда взялись царапины у меня на шее.
Роуэн услышал это и увидел ошеломленное лицо Галена Ламартина, но никак не мог понять, о чем идет речь. Может, он все понял, но боялся признаться в этом даже самому себе. Словно наблюдая за движением змеи, он следил, как, отпустив руку жены, Гален потянулся к ее горлу. Он неторопливо отвел в сторону пышный ворот платья…
Энджелина одержала верх. Но ее муж отнюдь не чувствовал себя побежденным, он был лишь слегка удивлен. Вся горечь, боль и сознание собственного бессилия выпали на долю Роуэна. Словно что-то надломилось в нем, когда он увидел багрово-синие пятна на этой чудесной коже. Ему пока не доводилось испытывать ничего похожего на охватившее его отчаяние. И еще Роуэн ощутил ярость, которая причиняла такую же невыносимую, нестерпимую боль, как пережитая им несколько минут назад ненависть. Отчаяние, пришедшее вслед за ней, требовало немедленных действий. Никаких мыслей. Лишь поступков. Не раздумывая, повинуясь инстинкту, он сделал шаг по направлению к этой женщине и… врезавшись в мощное энергетическое поле, рухнул на спину. Хуже всего было то, что люди из прошлого тотчас же исчезли, оставив его в одиночестве в его собственном времени.