Все это произошло давно. По крайней мере задолго до того момента, когда в жизнь Вики пришло время перемен. А потом калейдоскоп повернулся и узор сменился в первый раз. Климпс-климпс. В какой узор должны сложиться стеклянные бусы?
А эта новогодняя ночь прошла очень весело. Андрей с Любой встречали праздник у четы Виноградовых. И шампанское называлось «Дом Периньон». И всем желали много-много счастья. А потом к ним присоединились Вика с Лехой, и через некоторое время «молодежь», как отозвался о своих гостях Виноградов, отправилась «гудеть» в веселое ночное путешествие по злачным местам. И к четырем часам утра Андрей заявил, что хотел бы познакомить Леху и Вику с Любиным начальством. Они все уже были прилично навеселе.
— Я звонил, не может быть никаких отказов, — заявил Андрей, — нас люди ждут. Они арендуют «Здравствуй — рады». Это ночной клуб. Здесь недалеко.
Там отли-и-и-чный стол для бильярда. Огро-о-омный. Правда, возможно, на нем уже скачут Дедушка Мороз со Снегуркой, — он икнул, — Снежной уркой…
— Тогда — Дедушка Маразм, — рассмеялась Вика. — Черт, по-моему, мы уже набрались.
— Зря смеешься. У них очень сексапильная Снегурка. — А набрались… У русского человека наливается не тело, а дух. Душа… Не набрались.
Любиным начальством — президентом крупной охранной фирмы — оказалась очень милая, приветливая и холеная женщина лет сорока. Она явно была королевой бала, она встречала своих гостей, и, несмотря на четыре часа утра, на ее ухоженном лице совсем не было следов усталости.
— Слышь, — шепнул Леха Андрею, — а президент-то еще очень даже ничего. Нормальная креатура. Вполне можненький… — Он слегка качнулся.
— Весьма репродуктивный товарищ, — согласился Андрей.
— По моей шкале тянет на «генофонд», — важно кивнул Леха.
«Репродуктивный», «можненький», «кароший», «генофонд» — мужские игры в оценке женщин. Шкала — в общем-то вполне безобидная забава с претензией на тайный язык. Очень помогает.
— Не-е-е, — покачал головой Андрей, — «генофонд» здесь — только твоя жена! — А потом, подумав, добавил:
— И моя еще, Любаня. Это — «генофонд».
Они понимающе уставились друг на друга и пожали руки.
* * *
Так или иначе, Любиным начальством оказалась красивая и действительно холеная женщина с царственными манерами. И так уж вышло, что именно эта женщина очень скоро станет известна Игнату Воронову как «шефиня». Именно под ее началом он станет работать.
Мир тесен.
* * *
А потом калейдоскоп повернулся. Правда, это произошло значительно раньше, просто стекляшки, из которых складывались новые рисунки, казались теперь совершенно бессмысленными кусочками такой же бессмысленной реальности. И на периферии этой реальности складывался образ, воспринимаемый окружающими как Вика, все та же наша Вика, которая, правда, пережила страшную трагедию. Но держится ничего, молодец. Сильная женщина. Стальная. На периферии, где-то там, по краям сферы. А внутри не было ничего. Полное отсутствие. Лишь бессмысленный хрустальный звон стекляшек, создающих все новые рисунки. И это продолжалось довольно долго. По краям сферы — Вика, принимающая соболезнования, Вика, убитая горем, Вика, с безумным остервенением погрузившаяся в работу, словно это был единственный способ не оставаться один на один с постигшим ее несчастьем.