Они не торопились расходиться, впитывали последние крохи возбуждения от аварии, прежде чем вернуться к обычной жизни, разочарованные, что драма закончилась, и тем более разочарованные, что никто не умер.
— Он вроде в порядке, да? — спросил один наблюдатель другого.
— Да, — огорченно ответил тот.
Четыре часа мы просидели на жестких стульях в переполненной, гудящей приемной. Люди с травмами куда тяжелее, чем у Меган или Шейна (велосипедиста — за это время мы все не только перезнакомились, но и сроднились), тоже сидели и стоически ждали, держа в руках оторванные, но чудом спасенные части тела. Мимо нас то и дело провозили на каталках умирающих. Никто не мог сказать нам, что происходит и когда врач осмотрит Меган и Шейна. Автомат с кофе не работал. Киоск со сладостями был закрыт. В довершение всего стоял лютый холод.
— Подумай только, — мечтательно зажмурилась я, — сейчас мы могли бы быть на работе.
— Да уж, — вздохнула Меган. Когда она говорила, у нее с лица отслаивались чешуйки засохшей крови. — Повезло нам, правда?
— Еще бы, — усмехнулась я. — С утра я была такая несчастная. Знала бы я, какое развлечение меня ждет.
— Надеюсь, меня скоро отпустят, — сказал Шейн. Вид у него был встревоженный и растерянный. — Потому что я обязательно должен доставить те документы. Мне сказали, что это очень срочно.
Шейн работал курьером и как раз ехал с пакетом, когда сбился с праведного пути и налетел на Меган.
Он поминутно задремывал, потом вдруг просыпался, вскидывался и снова начинал беспокоиться о своих документах. Когда он заговорил о них в десятый раз, мы с Меган обменялись страдальческими взглядами, а Меридия нежно улыбнулась ему, как маленькому, и постепенно до нас дошло, что, может, он не слабоумный, а просто получил сотрясение мозга.
Даже без периодических вмешательств Шейна разговор у нас получался довольно несвязный.
— Давай посмотрим на это с хорошей стороны, — улыбнулась я Меган, кивая на ее изуродованный рот. — Вот он, тот разрыв, который тебе обещали. Только ты не ожидала, что речь идет о рваной ране.
При этих словах Меридия подскочила, будто ей выстрелили в спину, и впилась ногтями мне в запястье.
— Господи боже, — выдохнула она, глядя перед собой. В глазах у нее появился странный блеск, точнее сказать, не странный, а безумный. Да, безумный огонь в глазах. — Она права! — все тем же свистящим шепотом произнесла она, по-прежнему глядя в пространство. — Боже мой, она права!
— У меня есть имя, — заметила я, рассерженная ее кривлянием. И кисть она мне чуть не вывихнула.
— Да, ты действительно права, — засмеялась Меган. — Ой!