Но, несмотря на мою заурядность, Стивен пригласил меня на свидание и вообще вел себя так, будто я ему нравлюсь.
Сначала я вообще не могла понять, почему такой роскошный мужчина хочет со мной встречаться. И, конечно, не верила ни одному его слову. Когда он говорил, что я его единственная, я была уверена, что он врет; когда говорил, какая я красивая, ждала подвоха, мучилась подозрениями и ломала голову, что ему от меня нужно.
Нет, я не возражала, я принимала как данность, что встречаться с мужчинами типа Стивена можно только на таких условиях.
Прошло некоторое время, прежде чем я убедилась в его искренности и поняла, что эти слова он говорит не всем девушкам подряд.
Тогда я осторожно предположила, что счастлива, хотя на самом деле была совершенно сбита с толку. Я упрямо верила, что у Стивена есть другая, тайная жизнь, о которой мне не положено знать: ночные головокружительные гонки на «Харлее», секс с незнакомыми женщинами на пляже и тому подобное. А как еще вести себя белокурому полубогу в кожаных черных штанах?
Я рассчитывала на мимолетный, страстный, изматывающий роман, мечтала, как мои нервы будут звенеть от напряжения в долгом ожидании его звонка, а потом, когда он позвонит, я буду пьяна от счастья.
Но он всегда звонил, если обещал, и всегда говорил, какая я красивая, что бы я ни надела. И вместо того, чтобы радоваться, я чувствовала себя весьма неловко.
В результате я получала то, чего ждала, и чувствовала себя так, будто меня обсчитали на крупную сумму, а доказать невозможно.
Стивен между тем относился ко мне слишком хорошо.
Однажды утром я проснулась оттого, что он смотрел на меня.
— Ты красавица, — не отводя глаз, шепнул он, и мне стало совсем не по себе.
Когда мы занимались любовью, он без умолку твердил: «Люси, Люси, о боже, Люси» — страстно, исступленно, и я изо всех сил старалась проявлять ответную пылкую страсть, но чувствовала себя ужасно глупо.
Чем сильнее я ему нравилась, тем больше избегала его и дошла до того, что едва могла дышать в его присутствии.
Его обожание душило меня, восхищение раздражало. Я ни на секунду не забывала, что ничего особенного во мне нет, а если он считает, что есть, то с ним что-то не так.
— За что ты меня любишь? — тупо спрашивала я.
— За то, что ты красивая (или: ты очень сексуальная, или: ты женщина на двести процентов).
От этих ответов меня просто тошнило.
— Нет, я не такая, — бубнила я. — Как ты можешь говорить, что я такая?
Он нежно улыбался.
— Если б я тебя не знал, то подумал бы, что ты хочешь меня послать.
Его нежность особенно выводила меня из равновесия. Нежные улыбки, нежные взгляды, нежные поцелуи, нежные ласки, сплошные слюни, просто кошмар какой-то.