Осмотрев твою грудь со сквозными отверстиями на месте сосков, Золотарь запустил руку в переплетение трубок так далеко, что могло бы показаться, что он дотягивается до соседней тюрьмы, арестного дома и управления исправления рабов. Когда он вытащил руку обратно, на ладони Золотаря лежали, вынутые из запасника, загашника и сейфа два рубина, точно подходящие по диаметру к твоим грудным дырам. Но едва Золотарь вставил в тебя драгоценные затычки, как они выпали, словно детёныши живородящей ящерицы, покидающие ее лоно так, что она и не подозревает об этом, иначе бы она тут же и полакомилась беззащитными своими отпрысками, или как взвесь мельчайшей стеклянной пыли, оставшейся после падения на скальный выступбутылки из-под шампанского, выброшенной с монгольфьера, постепенно оседает на близрастущих альпийских подснежниках, и, упав, разбившись, разлетевшись, тут же потерялись в паутинах заплетенных в косы, макраме и оригами меди, латуни и бронзы. Второй раз закинул, забросил и отбросил Золотарь свою руку в путешествие по хранилищам, святилищам и пещерам. Но и принесенные им изумруды постиг рок, блюз и свинг рубинов. Третий заход, закат и залёт дал черные алмазы, так же, как и предыдущие подарки, отвергнутые твоим телом, как крысы, посмотревшие на гибель одной из своих товарок, сожравшей отравленную приманку, мочатся всей стаей на опасную подачку, или как пашня, возделываемая на протяжении многих поколений каждую весну дарит земледельцам выдавленные из недр окатыши.
Заглянув в твой рот, Золотарь вынул из жилетного кармана три янтарные челюсти с передними змеиными, средними медвежьими и задними лошадиными зубами. Между ними, вихлялся, обретался и растраивался язык анаконды, сплетенный, выкованный и вышитый златошвеями, златокузнецами и златоплетельщиками из нитей белого, зеленого и синего золота. Но когда Золотарь попробовал вставить свой дар, талант и гостинец в твой рот, зуб попал на зуб, потом на другой и в промежуток между зубами, откусив ажурный, гибкий и плутоватый язык, раздробив янтарную основу, подложку и базу. Осколки выпадали из твоего вольного, смелого и свободного рта, усеивая полированные панели пола самовозгорающейся, самовзрывающейся и испаряющейся крошкой.
Лишь после этого, поняв, подняв и отряхнув тщетность своих попыток, пыток и наказаний, Золотарь опустил руки, нос и член, как уходит на глубину акула, схватившая своими многоярусными зубами кус тунца, насаженный на закаленный крюк, или как планирует из форточки школьного туалета правильно сделанный бумажный самолетик из выдранной страницы табеля с неудовлетворительной отметкой.