– Но почему? – ее вопрос не был ни праздным любопытством, ни данью вежливости. Она хотела знать. И он ответил.
– Потому что я начинаю понимать, что бессмертие почти то же самое, что небытие, потому что я устал от пустоты, от бессмысленности, от покоя. Человеческая жизнь коротка, но она ЕСТЬ, вернее, МОЖЕТ БЫТЬ, если ею распорядиться как следует. А что такое моя жизнь, жизнь моих соплеменников? Ее словно бы и нет. Исчезни мы, никто не заметит. Мы существуем, и, опять-таки, это касается только нас. А теперь нам выпал шанс прожить пусть коротко, но ярко. Зная, что завтра может никогда не наступить, следует распорядиться своим «сегодня» так, что не будет ни страшно, ни стыдно уходить. Я хочу жить, Герика, – Астен почти кричал, – жить, чувствовать, надеяться, сомневаться... И все это я найду в Эланде. Мое место там, – он оборвал себя на полуслове и очень тихо спросил:
– Так ты идешь со мной?
Она не колебалась.
– Конечно. Я никогда не хотела в Кантиску. Клирики, даже лучшие из них, вызывают у меня тоску. Я должна стать стражем Явеллы, и я постараюсь им стать, хотя не представляю, чем могу быть полезна. Ведь с Охотником я ничего не смогла поделать. Что это, кстати говоря, за тварь?
– Насколько я мог понять, – Астен взял Герику за руку, она этого не заметила или сделала вид, что не заметила, – насколько я мог понять, прислужники Ройгу могут подчинять себе человеческое тело, с которым со временем срастаются и которое можно уничтожить. Что мы и сделали. Изначальная сущность скорее всего уцелела и нуждается в новом материальном воплощении. Сама она, видимо, проделать это не в состоянии, ей нужна дополнительная энергия, источник которой, похоже, находится в Тарске. Вспомни, ведь все начинается именно там, в Последних горах. Думается, всякий раз после поражения Ройгу его приспешники отступают именно туда, а потом появляются, став еще более сильными. А возможно, – Астен наморщил лоб, пытаясь удержать ускользающую мысль, – Ройгу еще и не вступал в игру, а пресловутый Белый Олень, которого уничтожили Всадники, всего лишь астральный образ, наделенный малой толикой прежней силы.
– Что же в таком случае сам Ройгу, – с невольной дрожью спросила Герика, – если даже его образ обладает таким могуществом?
– У меня есть единственное объяснение, – пожал плечами эльф, – это один из Прежних богов Тарры, каким-то образом не погибший вместе с другими и жаждущий теперь то ли власти, то ли мести... Возможно, он безумен.
– Но разве Бог может быть безумным?
– Каждая сущность, обладающая мыслями и чувствами, может в известном смысле утратить разум... Я не понимаю другого, почему он так долго выжидал, ведь со дня Великого Исхода, когда Тарру покинули Светозарные, прошло больше двух тысячелетий.