Рикаред сел, предоставив паладинам осмыслить сказанное. Незаметно он бросил взгляд на таянцев и увидел, как бледный неодобрительно сжал губы – сыновей Рене в Зале Паладинов не было
– Как это случилось? – Эрик, столь же бледный, как тарскиец, поднялся и теперь тяжело смотрел на таянцев. – Пусть расскажут!
Посол не возражал. Он сперва представился, назвавшись даном Бо, а затем монотонным, но приятным голосом подробно рассказал о том, как Шандер Гардани, повредившийся в уме после смерти Стефана, затаил зло на Рене, считая его виновником всех бед.
Именно он тайно послал вдогонку за Рене лейтенанта Ласли, который и передал тому письмо якобы от имени принцессы Иланы, что в это время благополучно пребывала в циалианском монастыре. Рене приехал на условленное место, где его ожидали убийцы из числа “Серебряных”.
Герцог сражался мужественно, но был убит.
Маринеры потрясение молчали, но недолго.
– Где тело адмирала? – требовательно спросил старый Эрик.
– Здесь, – скорбно кивнул головой бледный посол, – мы вынуждены были привезти его тайно, так как не знали, как объяснить случившееся жителям Идаконы. Правду знает только Великий герцог, – изысканный поклон в сторону напыжившегося Рикареда, – и теперь вы.
– Где же он? – переспросил кто-то дрогнувшим голосом. Бледный торжественно поднялся:
– Я был вынужден применить магию, чтобы скрыть несчастье до той поры, как мне удастся оправдать Таяну и Тарску в ваших глазах. Призываю в свидетели Святую Равноапостольную Циалу, что Рысь оплакивает потерю не менее горько, чем Альбатрос. Теперь решать вам: сохраним ли мы наш освященный веками союз, союз, которым столь дорожит наш король и которому был верен Первый Паладин Зеленого Храма Осейны.
Тарскиец махнул рукой, и воины медленно положили свою ношу на возвышение у огромного камина. Бледный приблизился, проделывая руками странные пасы. Лиловый атлас вспыхнул холодным пламенем и исчез. На темно-красном граните остался лежать герцог Рене. Его черты и в смерти сохранили свою строгую чистоту, белые волосы обрамляли не тронутое клинками врагов лицо, но кисть правой руки была отсечена. В левой руке герцог все еще сжимал обломок шпаги.
– Он был убит сзади, – тихо сказал посол. – Очевидно, кто-то из убийц не решился вступить в схватку и выжидал, когда паладин повернется к нему спиной. И дождался.
Слова повисли в тишине. Люди, не раз глядевшие в глаза смерти и хоронившие друзей, потрясенно молчали – все мысли были вытеснены обрушившимся несчастьем. Глаза их оставались сухими – маринеры не плачут, но от этого молчанье становилось еще более непереносимым.