2228 год от В. И. 23-й день месяца Собаки. Таяна. Гелань.
Все оказалось совсем просто. Преданный прекрасно знал дорогу к хозяину. Даже к мертвому. Роман почти не удивился, когда рысь принялась яростно царапать вмурованную в стену плиту, инкрустированную разноцветными камнями. Разбиравшийся в подобных вещах эльф без труда отыскал обсидиановый лист, на который следовало надавить, и в стене открылся проход. Первым, сосредоточенно вбирая ноздрями воздух, в него устремился Преданный. Роман, погасив свой неяркий светильник, двинулся следом. Замковый иглеций, посвященный рождеству Святителя Эрасти, был тих, пахло церковными курениями, воском и увядшими цветами.
Во всем храме теплились лишь четыре лампадки, горевшие в ногах покойного короля и трех принцев. Опасаться было нечего и некого, но Роман довольно долго простоял у стены, не решаясь подойти к усопшим. Он знал и о смерти короля, и о гибели его сыновей, но по-настоящему они умерли для эльфа только сейчас, когда он увидел их, накрытых до подбородка коронными знаменами, с закрытыми глазами и тяжелыми погребальными коронами на головах Венцы Стефана, Зенона и Марко даже в убогом свете лампадок выделялись новизной – предки и в страшном сне не могли подумать об одновременной кончине троих принцев, и потому две из трех погребальных корон были выкованы спехом.
От философских раздумий эльфа отвлек Преданный. Рысь стояла на задних лапах пред возвышением, на котором был установлен королевский гроб, опираясь передними лапами на его края. Уши зверя были прижаты, а из горла рвалось тихое рычание. Роман подошел поближе. Все дни, что он провел в Таяне, ему не давала покоя мысль о том, что же случилось с королем, осудившим вернейших соратников, освободившим предателя и отдавшим за него обожаемую дочь. Самым простым объяснением было, что, потеряв сыновей, Марко сошел с ума, но, взглянув на покойного, либр понял – все гораздо хуже.
Роман был достаточно хорошим магом и не заметить следов явной одержимости не мог. Итак, король Марко стал марионеткой в чьих-то руках, а, судя по его последним деяниям, за нитки дергал все тот же Михай. Присмотревшись внимательнее, эльф, однако, заметил еще одни следы. Ауру очень древней и очень мощной магии, которую пытались запрятать поглубже, в чем и преуспели. Он, Роман, во всяком случае, не мог понять, в чем тут суть, и это ему очень не нравилось. Если в руках у Михая ТАКОЕ ОРУЖИЕ, что могут они, даже с помощью Сумеречной и кольца Эрасти?! Или же это Михай – орудие в руках сил, с которыми он по глупости связался, а теперь, сам того не ведая, вершит их волю.