Эльф чувствовал, что у него голова идет кругом, но вновь и вновь пытался проследить след чужой волшбы, холодной и тяжелой, как осенняя вода. Почему опять его мысли о чем-то осеннем? Осенняя вода – Осенний Кошмар??? Ладно, обдумаем это в другое время и в другом месте. Рамиэрль решительно отвернулся от покойного короля, на которого все еще рычал Преданный, и подошел к Стефану.
В тяжелой серебряной ритуальной короне, украшенной рубинами и шерлами, укрытый темно-красной с серебряной вышивкой орифламмой наследника, Стефан казался бесконечно далеким от всего суетного, забывшим, что есть боль, удивление, страх и даже любовь Глаза закрыты, темные волосы двумя крыльями обрамляют красивое лицо. Легкая магическая завеса, защищающая тело от разложения, не была омрачена никакими возмущениями вне или изнутри. Принца никто не касался, а оседлавшая его мерзкая сущность, видимо, покинула его еще при жизни... Покинула сына, чтобы завладеть отцом?! Не думать об этом! Сейчас главное вывести из Таяны Герику и Лупе и встретиться с Рене. Вдвоем они во всем разберутся.
Роман быстро “развязал” защитное заклятие и поднял вишневую орифламму. Принц лежал, скрестив руки на груди, длинные рукава оставляли открытыми только унизанные перстнями пальцы – живой Стефан не любил украшений, но мертвого его обрядили согласно этикету. Тем не менее скромный черный браслет оставался на месте. Как и говорила Герика, его не смогли снять. Вещь, найденная в шкатулке Рене, могла подчиниться только хозяину или тому, кто ее изначально подчинил. Браслет словно бы сам по себе перешел и руки барда. Оставалось лишь восстановить все, как было, но Роман, как и все эльфы, придававший исключительное шачение прощанию с близкими, не мог не подправить ритуал королевского дома Таяны.
Стефан любил Герику, и эльф вложил в мертвую руку пепельный локон, а потом прикоснулся пальцами к засохшим цветам, лежащим в изголовье. Черно-пурпурные розы распрямили сморщенные лепестки – теперь они будут живы до зимы, до того дня, когда короля и его сыновей опустят в погребальную печь. Несколько легких движений, и магический барьер восстановлен. Еще два отточенных жеста и несколько слов на эльфийском, и над гробом Стефана разлился мягкий серебряный свет. Он тоже не погаснет до зимы.
Отдавая последний долг другу, либр не думал, что оставляет следы, но, осознав это, только порадовался. Обитатели замка, любившие убитого, не мудрствуя лукаво, отнесут все чудеса на счет угодности Стефана Творцу и, без сомнения, расценят как доброе предзнаменование для Таяны и угрозу узурпатору. Новость разойдется по всему королевству; искушенный же в магии Михай получит знак того, что даже в Высоком Замке он не может считать себя в безопасности. А если он попробует взломать магическую защиту, его ждут куда более крупные неприятности.