Я еще раз взглянула на мерцающую в воздухе тропу – возможно, когда-нибудь я буду проклинать тот час, когда на нее встала, но это только “возможно”. Неизвестность всегда манит именно тем, что не знаешь, что выскочит на тебя из-за поворота в следующее мгновенье.
Я твердо помнила, что терять мне нечего, а покоя я не искала никогда, и решительно ступила на темную дорожку.
***
Эльф открыл глаза и обнаружил, что над ним склонился Симон. Роман попытался задать единственный интересующий его вопрос. Губы не слушались, но лекарь тем не менее все понял. Он улыбнулся и произнес какие-то слова. Роман не разобрал, но выражение глаз медикуса говорило само за себя – получилось!
Действительно, получилось. Герика спокойно спала. Не надо было быть ни магом, ни целителем, чтобы понять, что смерть отступила.
– Что ты хотя бы сделал?
– Сам не знаю. У меня был старинный Талисман, который мог вернуть отлетевшую душу, если она еще не достигла Врат и если она желает вернуться. Кроме того, это кольцо, оно тоже сыграло свою роль, но я не понял какую. Кажется, оно послужило щитом против Врага, не желавшего упускать добычу... Знал бы, какие силы я расшевелю, право, я вряд ли решился бы сделать то, что сделал.
– И хорошо, что не знал... Будем надеяться, опасность миновала.
– Может, кто-нибудь мне скажет, что здесь натворил Роман и что вообще происходит? – подала голос Лупе.
2228 год от В. И, Вечер 6-го дня месяца Зеркала. Северная Фронтера.
– Судя по всему это случилось недалеко отсюда?
– То не, проще дана клирика, – счастливой особенностью Зенека было осваиваться в любом обществе. Племянник
Красотки Гвенды рядом с коронованными особами и высшими клириками чувствовал себя так же легко и просто, как с почтенным войтом Белого Моста. Кстати, ни Рене Арроя, ни кардинала Максимилиана это нисколько не шокировало.
Кони шли ходкой рысью по лесной дороге навстречу осени. Чем ближе к Эланду, тем прохладнее становились ночи, а в зеленой листве все чаще мелькали рыжие, алые и золотистые пряди. Да и деревья менялись. Буки, каштаны и дубы уступали место соснякам, перемежающимся чернолесьем и березовыми рощами. По обочинам дороги появился можжевельник, а кое-где в низинах стали попадаться хмурые серебристые ели. Никогда не бывавший в этих местах, Максимилиан с любопытством встречал каждое незнакомое дерево и, будь его воля, останавливался бы каждую ору, чтобы осмотреться. К сожалению, время поджимало, и кардинал приносил в жертву свою природную любознательность жесткой необходимости.
Еще недавно он и не думал расставаться с величественной Кантиской. Подающему большие надежды, но очень молодому по церковным меркам клирику предстоял долгий путь по иерархической лестнице туда, где на немыслимой высоте стоял, опираясь на посох, Архипастырь. И вдруг – головокружительный взлет. Ему еще нет сорока, а он стал сначала кардиналом без территории, затем членом Конклава, помощником исповедника самого Архипастыря и, наконец, получил кардинальскую шапку трех территорий – Эланда, Таяны и Тарски! Правда, эти земли вот-вот заполыхают в пламени чудовищной войны, но даром ничего не дается. Если ему удастся сплотить свою паству против узурпатора Годоя и убедить герцога Рене принять корону из рук Церкви, он, Максимилиан, войдет в историю как один из самых удачливых клириков, и, кто знает, возможно, именно он наследует Феликсу. Впрочем, новоиспеченный кардинал таянский и эландский искренне восхищался новым Архипастырем и, если и позволял себе иногда помечтать о Великом посохе, то только потому, что Феликс был старше его на двенадцать лет.