В 1812 году 4-километровый фронт у Бородина обороняли 120 тысяч солдат Кутузова. Ныне 12 тысяч солдат 32-й стрелковой дивизии заняли оборону на широком фронте, достигшем 40 километров. Автоматика, новые возможности артиллерии, танки, авиация, автомобили, железные дороги заставили разредить фронт, занять громадные пространства и неизмеримо умножили силы войск. И то, что боевые порядки на Бородинском поле стали во сто крат реже, умножило ответственность каждого бойца и мелкого подразделения.
Полосухин проходил полями, поднимался на высоты, осматривал овраги, прикидывал расстояния до деревень, до лесов - оценивал местность. Часть схемы расположения 32-й дивизии легла на ту же карту, на которой некогда генерал-квартирмейстер Кутузова начертил схему расположения русской армии. Конечно, схемы эти немыслимо было сравнивать, настолько они различны, но тактические особенности местности были по-новому использованы и сейчас. За высотой, где находилась батарея Раевского, Полосухин решил поставить свой артиллерийский дивизион для стрельбы с закрытых позиций. Но на самой высоте были подготовлены огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. На местах, где стояли лицом к лицу с врагом русские пушкари, становились лицом к лицу с врагом советские артиллеристы. В лощинах, в кустарниках и в Утицком лесу, где некогда были разбросаны егеря, расположились пехотные подразделения 32-й дивизии.
Советским артиллеристам и пехотинцам предстоял не только огневой бой на дальних расстояниях, но и ближний бой, бой в упор - артиллерийская дуэль лицом к лицу и штыковой удар грудь с грудью. И здесь, на этом древнем поле бородинской славы, переходили к нашему красноармейцу стойкость русских солдат в обороне, их активность в контратаках, взаимовыручка и личный героический пример - всё, чем был славен в бою солдат России. Но красноармейцу было ещё более тяжко, чем русскому солдату прежних войн. В эпоху Наполеона и Кутузова были однодневные сражения (главные схватки у Бородина продолжались десять часов), а ныне операции, в которых так усилилась боевая техника, тянулись месяцами, и всё это время человек не покидал зоны огня и смерти. Так, в новых условиях, при новой технике в октябре 1941 года должны были сказать решающее слово защитники Москвы.
У гранитных памятников Бородина политработники, большевики рассказывали бойцам 32-й стрелковой дивизии о бессмертном наследии прошлого, и 1812 год входил в сегодняшний день героизмом русских солдат, их боевыми традициями, их любовью к родине. Политработники, большевики говорили защитникам Москвы о нашей Великой Отечественной войне, в которой дело идёт не только о независимости нашей родины, но о самом существовании Советского государства, о жизни и смерти нашего народа. Каждый сознавал себя защитником своей родины, своей советской власти, своего народа. И это налагало на бойцов ответственность, ещё небывалую в истории России. Воспоминания о героях Бородина, мысли о сегодняшнем дне слились в сознании защитников Москвы воедино, сделали их волю к борьбе непобедимой.