Однако, несмотря на всю женственность лица и фигуры, в Кэролайн отсутствовал даже намек на мягкость характера. Ее щеки были способны краснеть, а глаза – блестеть лишь от гнева.
Она сидела на краю низкой кушетки, опираясь обнаженным локтем на валик и поддерживая ладонью щеку. Ее голубые глаза бесстрастно наблюдали за мистером Крокитом.
– Итак, у этого жалкого… как бишь его… нет ни малейшего шанса на спасение. Какие гарантии вы можете мне предоставить?
Маленький адвокат выглядел мрачным.
– Насколько я понимаю, вы желали, чтобы казнь была… ускорена?
– Да!
– Поэтому я обратился к джентльмену, которого мы будем именовать просто сэр Б.
– Вы имеете в виду сэра Бенджамина Блумфилда[15], конфиденциального советника Принни?
Мистер Крокит покраснел до корней волос.
– Во всем прочем, мадам, вы можете руководить мною. Но умоляю позволить мне вести ваши дела по-своему.
– Вы забавный старичок, – улыбнулась Кэролайн, все еще подпирая ладонью щеку. – Ну и что было дальше?
– Даруэнта приговорили к смерти 19-го числа. В таких случаях осужденному обычно предоставляется отсрочка на семь дней, включая одно воскресенье.
– Могу я спросить почему?
– Дабы приговоренный мог выслушать проповедь, сидя перед гробом. Это старый почтенный обычай. – Мистер Крокит склонился вперед, наморщив лоб. – Но в данном случае государственный секретарь очень быстро подписал смертный приговор и, благодаря любезности сэра Б., документ показали самому… самому…
– Неужели самому Принни? – воскликнула Кэролайн.
Адвокат снова покраснел.
– Его королевскому высочеству принцу-регенту[16], – признал он.
– И что сказал Принни?
– Ему сообщили историю во всех подробностях. Его королевское высочество был преисполнен негодованием и, как мне сказали, пуншем со льдом. Убитый – лорд Франсис Орфорд – входил в число его близких друзей. Хотя вроде бы…
– Принни напрочь позабыл о нем, не так ли?
– В общем, да. Но его королевское высочество поставил надпись на показанном ему документе: «Приговор привести в исполнение».
– О, вы настоящее сокровище!
– Я сделал все, что мог, мадам. Теперь даже Господь не в силах спасти Ричарда Даруэнта.
Девушка прикрыла глаза, словно насытившаяся лакомством кошечка. Внезапно Кэролайн выпрямилась. На ее лице отразилось недовольство.
– Даже в собственном доме нет покоя! – капризно воскликнула она. – Что за невыносимый шум на улице?
Движением бровей Кэролайн подала адвокату знак позвонить. Явившемуся на вызов Элфреду, первому лакею, было велено узнать, в чем дело. О причине шума ему мог сообщить любой мальчишка на Сент-Джеймс-сквер.