Сейчас при смягчающем свете лампы ее лицо было точно таким же, каким оно предстало перед ним впервые на фотографии прошлым вечером. Он только мельком увидел ее глаза, щеки, рот, когда она подняла лампу, желая оглядеться. Ее отрешенное лицо с застывшей вежливой улыбкой казалось неживым, и это сбивало с толку, мешая судить о ней.
Майлс тоже высоко поднял свою лампу, и свет обеих ламп создал изменчивую, неторопливую, но причудливую игру теней на стенах книжных башен.
– Ужас, правда?
– Далеко не так плохо, как я ожидала, – ответила Фей. Она говорила тихо, почти не поднимая глаз.
– К сожалению, я не произвел никакой уборки, даже не смахнул нигде пыль перед вашим приездом.
– Это не имеет значения, мистер Хэммонд.
– Насколько я помню, мой дядя приобрел картотечный шкафчик и невероятное количество карточек. Но он так и не приступил к составлению каталога. Они находятся где-то в этих джунглях.
– Я их разыщу, мистер Хэммонд.
– Моя сестра… э-э-э… снабдила вас всем необходимым?
– О да! – Она улыбнулась ему. – Мисс Хэммонд хотела перебраться из своей спальни наверху, – девушка указала на потолок библиотеки, – чтобы предоставить ее мне. Но я не могла позволить ей сделать это. В любом случае, по некоторым причинам меня гораздо больше устраивает первый этаж. Вы не возражаете?
– Возражаю? Конечно нет! Не войдете ли вы в комнату?
– Благодарю вас.
Самые маленькие башни из книг на полу были человеку по пояс, самые большие доходили до груди. Фей послушно двинулась вперед, с такой необыкновенной бессознательной грацией лавируя между ними по узким дорожкам, что ее довольно поношенное сизое платье почти ничего не задевало. Она поставила маленькую лампу на какую-то груду фолиантов, подняв облако пыли, и снова посмотрела вокруг.
– Выглядит заманчиво, – сказала она. – Чем интересовался ваш дядя?
– Почти всем. Он был специалистом по истории средних веков. Но увлекался и археологией, и спортом, и садоводством, и шахматами. Даже преступления интересовали его, и… – Майлс резко осекся. – Вы уверены, что вас устроили удобно?
– О да! Мисс Хэммонд – она просила меня называть ее Марион – была очень добра.
Да, Майлс полагал, что она действительно была добра с Фей. И в поезде, и дома, пока дамы вместе на скорую руку готовили обед, говорила одна Марион. Она просто изливала на гостью потоки слов. Однако Майлс, хорошо изучивший сестру, испытывал некоторое беспокойство.
– Мне жаль, что у нас создалась такая ситуация с прислугой, – сказал он. – Здесь никого не найти ни за какие деньги. Во всяком случае, если ты не старожил. Мне бы не хотелось, чтобы вам пришлось…