— Где их искать? — спросила я.
— Бенедикт хочет полюбить тебя и Белинду. Помоги ему.
— Любопытно, что бы он сказал, узнав, что мы пытаемся помочь ему. Да он бы расхохотался! Ему не нужна помощь. Он считает себя всемогущим.
— Он несчастный человек.
Я пристально взглянула на нее.
— Вы имеете в виду этот брак?
— Селеста — милая девушка. По-моему, она любит его.
— Он женился на ней, потому что решил, что она пригодится ему на званых приемах.
— Я думаю, он до сих пор переживает смерть твоей матери. Мне кажется, она… разделяет их. Ей бы этого, конечно, меньше всего хотелось бы. Ведь она любила его и хотела бы видеть его счастливым. Его, как и тебя, преследуют призраки прошлого, Ребекка. Вы должны помочь друг другу. Ах, милая, что я говорю!
Болтаю о вещах, о которых ничего не знаю. Как это глупо! Скоро вернется из школы Патрик. Он обрадуется, узнав, что ты в Лондоне.
— Это хорошая новость. Мне не хватало его в Корнуолле.
— Что делать, ученье есть ученье, сама понимаешь.
— Чем он собирается заниматься потом?
— Мы еще не знаем. Может быть, пойдет в университет, хотя он был бы не прочь заняться делами.
Его дедушка, естественно, хочет видеть его в Корнуолле, чтобы передать ему впоследствии владение шахтой, а отец считает, что ему следует хотя бы некоторое время поработать в лондонском офисе. В общем, поживем — увидим.
— Как будет чудесно, когда он приедет!
— Я думаю, ты часто будешь видеться с ним. А теперь нам, конечно, придется потрудиться. Придворное платье, уроки хороших манер, танцы… Да, милая Ребекка, теперь все твои дни будут заняты до отказа, вплоть до того момента, пока мы не введем тебя в гостиную, где ты сделаешь реверанс (не вздумай споткнуться!) и будешь принята в лондонском свете.
Началась подготовка. Лет двадцать назад через это прошла моя мать. Морвенна сказала, что нынче церемония представления происходит менее формально, чем раньше. Во времена принца-консорта дела обстояли совсем по-другому. Дебютантки и лица, представлявшие их, тщательно отбирались, чтобы быть уверенными, что они достойны общения с королевой.
Время шло, и Пасха приближалась. На каникулы домой приехал Патрик, и это было очень приятно.
Мадам Дюпре уже перестала давать уроки танцев и манер. Ее приемницей стала мадам Перро, дама средних лет, темноволосая, с болезненным цветом лица, с жеманной речью — излишне правильной и подчеркнуто четкой. Танцевать мне приходилось с ней, что не слишком вдохновляло меня, но вообще эти уроки мне нравились. Пришлось мне поучиться и пению. Мой голос, естественно, трудно было сравнить с голосом Енни Линд, но, по словам мадам Перро, он был вполне сносным.