И Эдвин, и Ли сняли свои мундиры, но я сочла, что они и так очень привлекательны в своих коротких камзолах, украшенных по моде лентами. Камзол Эдвина, правда, немного превосходил одеяние Ли, но только потому, что Эдвин более тщательно следил за модой, чем Ли, у которого, как я подозревала, не хватало терпения возиться с кружевами и лентами, пришедшими на смену пуританским платьям.
Карл по поводу их прибытия пребывал в полном восторге, и за столом не умолкало веселье. Слуги тоже радовались, как было всегда, когда мужчины приезжали домой, и я знала, что мать очень расстроится, если не повидает их. Эдвин и Ли без умолку рассказывали о своих приключениях. Они служили во Франции, откуда недавно вернулись, но, что я запомнила из той ночи и что явилось непосредственной прелюдией к событиям, которые вот-вот должны были разразиться, — это разговор о Титусе Оутсе и Папистском заговоре. Это было подобно увертюре, предшествующей в пьесе поднятию занавеса. Время, проведенное с Харриет, наложило на меня определенный отпечаток, и теперь я считала, что весь мир — и в самом деле одни большие подмостки, а мужчины и женщины — лишь актеры да актрисы.
— В Англии появилось какая-то тревога, — сказал Ли. — Такого не было, когда мы уезжали!
— Перемены наступают быстро, — добавил Эдвин, — и когда вы возвращаетесь после некоторого отсутствия, то более явственно ощущаете их, чем люди, которые принимали их понемногу.
— Перемены? — воскликнула я. — Какие перемены?
— Король еще не так стар, — произнес в раздумье Эдвин. — Ему всего лишь пятьдесят.
— Пятьдесят?! — вскричал Карл, — Да он ужасный старик!
Все рассмеялись.
— Так кажется младенцам, мальчик мой, — ответил Ли. — Нет, «старина Роули» еще поживет, он обязан. Жаль, сына у него нет!
— У меня впечатление, что у него их несколько! — сказала Кристабель.
— Увы, зачатых не там, где надо!
— Мне очень жаль королеву, — сказал Эдвин. — Бедная леди!
— Обвинить се в заговоре с целью убить короля было совершенной глупостью! — добавил Ли.
Карл в возбуждении — забыв даже про свой любимый пирог с мясом молодого барашка — подался вперед. Для своих десяти он был слишком умен. Отец всегда хотел, чтобы он побыстрее вырос, что он и сделал: он все понимал — про короля и его любовниц, и про то, где следует рождаться детям, что так оплакивала Салли Нулленс. Она бы хотела продержать его в колыбельке до самой свадьбы.
— Да? — с горящими глазами переспросил он. — Она хотела убить короля? У нее был любовник?
— Ну, что ты! — воскликнул Ли. — Мой дорогой Карл, королева — самая добродетельная леди в Англии, исключая присутствующих здесь дам! — Он поклонился мне и Кристабель. — Титусу Оутсу придется самому повеситься, если он как следует не пошевелится!