— Твои прекрасные волосы! — воскликнул он.
— Они отрастут. Я избавилась от них, чтобы походить на юношу.
Он кивнул, потом добавил:
— Скоро тебе исполнится семнадцать лет, госпожа Дамаск. А сейчас ты выглядишь, как двенадцатилетний мальчик.
— Поскольку ты решил, что я должна надеть камзол и штаны, тем лучше, — ответила я.
— Ты пожертвовала своими длинными волосами за несколько кратких секунд свидания с отцом.
— Я бы пожертвовала жизнью, — промолвила я.
— Я всегда восхищался тобой, и ты знала это, но теперь мое восхищение безгранично.
Мы пошли к реке. Никогда не забуду представшую перед моими глазами мрачную серую крепость. Я представила, сколько людей смотрели на нее, зная, что где-то внутри в жуткой камере томится их любимый. Я много слышала о крепости, о подземельях, из которых невозможно убежать, о страшных камерах пыток. Много раз я видела эту большою крепость, знала имена многих башен — Белая башня, Соляная башня, башня-Лучник, башня-Констебль и Кровавая башня, в которой не так давно были убиты два малолетних сына короля Эдуарда IV. Говорят, что их тела зарыты под тайной лестницей в той же самой крепости. Я узнала церковь Святого Петра, перед которой стояла Зеленая башня, трава у которой четыре года тому назад была обагрена кровью королевы Анны Болейн, ее брата и тех, кого объявили ее любовниками.
А теперь мой собственный отец мог присоединиться к этой когорте мучеников.
Уже стемнело, когда мы поплыли вверх по реке. Саймон сказал, что это время лучшее для поездки. На фонарной башне горели сигнальные огни. Их зажигали с наступлением сумерек на всю ночь. На реке было неуютно. Мы приближались к каменным стенам.
Наконец мы остановились, и Саймон помог мне сойти на берег. Из тени вышел знакомый ему стражник.
— Я подожду здесь, — сказал Саймон.
— Смотри под ноги, мальчик, — сказал стражник. Я не знала, считал ли он меня мальчиком на самом деле или знал, кто я. Сердце мое сильно билось, но не от страха. Я думала только об одном: сейчас я увижу отца.
Стражник сунул мне в руку фонарь.
— Неси его, — сказал он, — и ничего не говори. Камни под ногами были сырыми и скользкими. Я шла осторожно, боясь поскользнуться. Мы шли по узкой галерее, пока не подошли к двери. Стражник достал связку ключей и открыл обитую железом тяжелую скрипучую дверь. Потом тюремщик осторожно запер ее за нами.
— Держись поближе, — приказал он.
Я повиновалась. Мы поднялись по винтовой лестнице и очутились в освещенном фонарями коридоре с каменным полом.
Перед темной дверью стражник остановился, выбрал нужный ключ и открыл дверь. Сначала я ничего не разглядела, потом радостно вскрикнула, увидев отца. Я поставила фонарь на пол и кинулась к нему.