В эту холодную январскую ночь я еще не легла спать и пошла в детскую, услышав, что Хани проснулась. Кэтрин мирно спала в своей кроватке, а Хани при моем появлении бросила на меня взгляд, полный любви.
Я дала ей лекарства, поправила подушки и обняла, полусонную и счастливую.
Мне кажется, Хани была почти рада своей болезни, ведь она дарила ей мое внимание.
— Кэт уже заснула, — радостно прошептала она. — Давай не будем ее будить.
Хани поудобнее устроилась подле меня. Я взглянула на нее сверху вниз. Частые ресницы отбрасывали темный полукруг на бледной коже. Густые темные волосы рассыпались по плечам. Скоро она станет настоящей красавицей. Кэтрин была жизнерадостной и беспечной. Хани — впечатлительной и страстной. Когда что-то сердило ее, чаще всего она ревновала к Кэтрин и Хани могла несколько дней быть угрюмой. Кэтрин же, разбушевавшись, через несколько минут могла забыть о своих огорчениях. Они росли абсолютно непохожими.
Кэтрин со светло-каштановыми ресницами, золотистыми на концах каштановыми со светлыми прядками волосами, нежной кожей. Кэтрин была хорошенькой. Хани обещала превратиться в красавицу. Она продолжала беспокоить меня тем, что постоянно следила, не Уделяю ли я Кэтрин больше внимания, чем ей. Я была центром ее вселенной. О своих успехах она мне рассказывала первой, для меня она собирала цветы из нашего сада. Она следила за мной и хотела, чтобы я всегда помнила о том, что она появилась у меня раньше, чем Кэтрин.
Мне оставалось только надеяться, что с возрастом это пройдет, что она еще ребенок. Однако ей исполнилось уже семь лет. Говорят, что в этом возрасте характер почти сложился. Когда Хани исполнилось четыре года, я стала учить ее читать, помня слова моего отца, что дети не бывают слишком малы для этого. Я была согласна с ним и решила дать моим : девочкам, если у них будет склонность, образование.
Мне следует устроить так, чтобы их обучал Валериан. Я уже говорила с ним, и эта идея пришлась ему по душе. Обо всем этом я размышляла, пока мы шептались с Хани. В конце концов, она затихала, и я, поняв, что она уснула, тихонько высвободила руки и проскользнула к себе в комнату.
Ночь была лунной, и, все еще думая о своих детях, я подошла и выглянула в окно. Вид Аббатства никогда не переставал волновать меня, я не могла привыкнуть жить в его стенах. Я принялась размышлять о странностях жизни и о своем муже. Мне хотелось разобраться в своих чувствах к нему, но у меня ничего не вышло. Возможно, потому что я боялась вывода, к которому приду. Он стал мне чужим. Мы были еще молоды и все еще оставались любовниками, но я ничего не знала о том, что у него происходит в душе. Мне было интересно, знает ли он о моих мыслях, если они его вообще интересуют. Я разочаровала Бруно, потому что не родила сына, на что мы всегда надеялись.