— Ты ошибаешься.
— Я не ошибаюсь. Ты — не бог, ты просто один из испанских шпионов. Ты нам сказал, что отправился на континент с поручением от короля. Нет, ты отправился туда получать инструкции от своих хозяев, которые дали тебе денег для приобретения Аббатства и на восстановление его в том виде, каким оно было прежде. Тебя выбрали потому, что ты был найден в рождественских яслях в часовне Богородицы. О, теперь мне все становится ясно.
— Почему же ты так кричишь? — спросил Бруно.
— А, ты боишься, что я уничтожу легенду о тебе. Пришло время сделать это! Не пора ли тебе узнать, кто ты такой? Честолюбивый человек, который не лишен слабостей и вожделения и который пожертвовал бы сыном и дочерью ради того, чтобы не задеть своей гордыни.
Кейт спросила:
— Что на тебя нашло, Дамаск? Это на тебя не похоже.
— Это слишком долго во мне накапливалось. Я столько увидела за последнее время. Я увидела и этого человека таким, каков он есть.
— Но ты любишь его и всегда любила. Мы все связаны вместе. Мы все были как одно целое.
— Больше этого нет, Кейт. Я больше не близка никому из вас. Вы меня обманули, оба. Вам не удастся сделать этого снова.
— Ты не должна так тяжело все это воспринимать, — проговорила Кейт. — То, что произошло, — так естественно.
— Это естественно? — спросила я. — Что мужчина должен быть неверен своей жене, что он должен иметь сыновей вне брака и что его собственная дочь захочет выйти замуж за одного из них?
— Мы все должны обдумать, — сказал Бруно, холодно взглянув на меня. — Когда Дамаск перестанет себя жалеть, мы, возможно, сможем все обсудить.
— Жалеть себя! Я жалею этих молодых людей.
— Они не должны об этом знать, — сказал Бруно. — Кэтрин выйдет замуж за подходящего человека, а Кейт может найти жену для Кэри, что заставит его забыть Кэтрин.
— Наши дети не столь переменчивы в своих привязанностях, как ты, — напомнила ему я.
— Ничего. Они это переживут. Через несколько месяцев это покажется им просто приключением, — сказала Кейт.
— Как легко ты устраиваешь жизнь обоих! Брак без любви, из практических соображений, для тебя в порядке вещей. Но другие воспринимают это иначе. Нужно сказать им правду.
— Я запрещаю это, — сказал Бруно.
— Ты запрещаешь это! Твое слово ничего не значит. Кэтрин — моя дочь. Им нужно открыть правду, ибо они могут убежать и пожениться без нашего согласия.
— А если они это сделают?
— Брат и сестра! Что будет с их детьми? Все молчали, а я была в ужасе от того, что Бруно предпочитал разрешить их брак независимо от последствий, лишь бы не говорить им правду.