— Ты ненавидишь его! — сказала она, отшатнувшись от меня.
— Да. Думаю, что ненавижу. Эта ненависть росла в моем сердце долгие годы. Я думаю, что она появилась тогда, когда ты родилась и он отвернулся от тебя, потому что ты девочка, а не мальчик, которого требовала его гордыня. Может быть, это случилось еще раньше, когда у меня появилась Хани и он отнесся к ней с неприязнью. К ней, маленькому ребенку, такому милому и беспомощному. Но она была его сестрой, и он не мог вынести напоминания о том, что обоих родила одна мать. Он ненавидел Хани. И тогда впервые душа моя начала отворачиваться от него.
— О, мама, что мне делать?
— Мы переживем это вместе, любовь моя! — воскликнула я, плача вместе с нею.
В Аббатстве поселилась ненависть. Я чувствовала это. Я смотрела из своего окна на земли Аббатства, на стены похожего на замок здания, которое должно было напоминать замок Ремуса. Так, чтобы Кейт, взглянув на него, понимала, что она могла бы иметь и богатство, и Бруно.
Кэтрин заперлась в своей комнате. Она не хотела никого видеть, кроме меня. Я рада была ее утешить.
Она сказала об отце:
— Не хочу больше видеть его.
Кейт не выходила из своей комнаты и писала письма Кэри.
Теперь, когда я сказала Бруно о своих чувствах к нему, я решилась показать ему исповедь Амброуза, потому что понимала, что мы зашли далеко и пути назад нет. Бруно должен посмотреть правде в лицо. Даже при этом я не считала, что мы можем начать новую жизнь. Я почувствовала, что, обнажив так сильно свои чувства, поняла их сама, как никогда прежде не могла понять.
Я нашла Бруно в церкви Аббатства, и мне хотелось знать, не молился ли он.
— Я кое-что хотела тебе сказать, — произнесла я.
— Ты можешь сказать мне об этом здесь, — холодно ответил он.
— Это вряд ли подходящее место.
— Что такого ты можешь мне поведать, чего нельзя сказать в церкви?
— Что же, возможно, в конце концов, это место и подойдет, — ответила я. — Ведь именно здесь они нашли тебя. Да, именно здесь Амброуз положил тебя в рождественские ясли.
— Ты пришла сюда, чтобы дразнить меня этой ложью?
— Это не ложь, и ты знаешь это.
— Я устал от твоих тирад по этому поводу.
— Я верю в свидетельства Кезаи и Амброуза.
— Вытянутые под пыткой?
— Матушка Солтер добровольно рассказала эту историю.
— Старая ведьма из лесной хижины!
— Женщина, которая презирала ложь. На смертном одре она рассказала о том, что велела Амброузу положить тебя в рождественские ясли.
— Ты веришь всем, кроме меня.
— Нет. У меня есть исповедь Амброуза, написанная задолго до того, как в Аббатство пришел Ролф Уивер.