Юджин подтвердил, что это тот самый напиток. Он вышел, любезно улыбаясь, а Бруно налил вино в стаканы и подал один из них мне. Я была не в настроении пить и, поставив стакан, сказала:
— Это бесполезно, Бруно Я хорошо понимаю. Мы не можем жить такой жизнью — она фальшивая. У нас есть только один шанс устроить свою жизнь и жизнь нашей дочери. Мы расскажем, что нашли исповедь монаха. С чудом аббатства Святого Бруно будет покончено навсегда. Со временем об этом забудут.
— А что бы ты хотела, чтобы сделал я?
— Это просто. Мы расскажем всем в Аббатстве о том, что нашли исповедь. Это будет доказательством правдивости истории Кезаи. Ты должен сказать своим испанским хозяевам, что больше не можешь жить с этой ложью.
— Я повторяю тебе, у меня нет испанских хозяев.
— Тогда раскрой и этот секрет. Где ты взял деньги на возрождение Аббатства?
— Ты не можешь объяснить это, правда? Поэтому ты снабдила меня испанскими хозяевами. Я говорю тебе, что у меня их нет. Я ни от кого не получал денег на постройку Аббатства.
— Тогда откуда ты взял их?
— Они пришли ко мне, как я уже тебе говорил, с небес.
— Ты настаиваешь на этом.
— Я клянусь в том, что средства на перестройку Аббатства пришли с неба. Ты пытаешься вмешиваться в дела, которые слишком сложны для тебя, Дамаск. Ты не понимаешь. Ну, пей же свое вино. Юджин хочет знать, что ты думаешь о его новом сорте.
Я взяла стакан. Я знала, что Бруно наблюдает за мной. Его глаза были полны ненависти. Да, он меня ненавидел. И тут я поняла, почему, — у меня был документ, который его разоблачал.
Что это было? Возможно, какое-то предчувствие. Но я просто поняла, что не должна пить это вино.
Я поставила стакан и сказала:
— Я не в настроении.
— Ты что, не можешь сделать глоток, чтобы, доставить удовольствие Юджину?
— Я не в настроении выносить оценку.
— Я не стану пить один.
— Тогда он не узнает и твоего мнения.
— Он его уже знает. Это вино одно из лучших.
— Возможно, я попробую его позже, — сказала я.
Бруно встал и вышел из комнаты.
Сердце мое сильно билось. Я взяла вино и понюхала, но ничего не обнаружила.
Тогда я взяла оба стакана и вылила вино в открытое окно.
Потом я посмеялась над собой. «Он горд, — подумала я, — заносчив, считает себя выше других, но это не значит, что он убийца».
Я неожиданно вспомнила о Саймоне Кейсмане, представила, как он корчится в пламени. Бруно обрек его на эту смерть — так же, как Саймон Кейсман пытался поступить с ним и как он поступил с моим отцом.
Разве это не убийство? Саймон Кейсман был врагом Бруно — так же, как и я…
На следующий день я пошла в Кейсман-корт. Матушка была рада видеть меня.