В то лето я увидела Мадонну, украшенную драгоценностями. Мы не имели права видеть ее, и я уверена, Бруно никогда не взял бы нас в часовню, если бы Кейт не сыграла в этом роль искусительницы.
Мы прошли через потайную дверь, Бруно уже поджидал нас. Я думаю, что он ждал этих встреч, как и мы. Наверное, поднялся бы ужасный шум, если бы стало известно, что мы ступаем на землю Аббатства, и там встречаемся с Бруно. И это делало наши встречи такими волнующими. Бруно очаровал нас обеих: мы не могли забыть таинственности его рождения. По этой причине он внушал мне благоговение, и Кейт тоже. Я знала, что она ни за что в этом не признается и, чтобы обмануть в этом себя, постоянно пытается впутать его во что-нибудь нехорошее. Однажды она сказала мне, что хорошо понимает, что чувствовал дьявол, когда пытался заставить Христа кинуться со скалы, чтобы доказать свою святость, потому что ей всегда хотелось заставить Бруно сделать что-нибудь подобное.» Во мне, наверное, сидит частица дьявола «, — сказала она; и я уверяла ее, что в этом она совершенно права.
Мы лежали на траве, и Кейт, как она часто это делала, говорила о коронации королевы, о самой королеве, возлежащей в паланкине в золотых одеждах.
— На ней сверкали драгоценности, которых ты никогда не видел, — сказала она Бруно.
— Я видел, — ответил он. — Я видел драгоценности лучше, чем у нее.
— Лучших нет. Это были королевские драгоценности.
— А я видел святые драгоценности.
— Святые драгоценности! Таких нет. Драгоценности — это символ земного богатства. Как же они могут быть святыми?
— Если это драгоценности Мадонны, они святые, — сказал Бруно.
— У Мадонны нет драгоценностей.
— Есть. У нашей Мадонны есть. У нее драгоценности красивее, чем у короля.
— Я не верю тебе.
Бруно вырвал травинку и стал жевать ее, не заботясь о своей святости. Он молчал. А такое молчание приводило Кейт в ярость.
— Ну? — требовательно спросила она. — Ты ведь врешь, правда? Ты выдумываешь истории про твою глупую старую Мадонну.
Говоря это, Кейт посмотрела через плечо, так как была очень суеверна и думала, не зашла ли она слишком далеко, называя Мадонну старой и глупой.
Бруно ответил:
— Я не выдумываю. Я бы хотел бы показать ее вам. Ты ведь ничему не веришь, пока не увидишь.
— Тогда покажи нам! — воскликнула Кейт.
— Как я покажу? Это священная часовня.
— Все возможно, — насмешливо сказала Кейт.
— Мадонна в драгоценностях находится в священной часовне, и только монахи, отрекающиеся от мирской жизни, могут входить в нее.
— Тогда как же ты видел ее?
— Меня водили туда. Я благословил ее, и она благословила меня.