— Мы все думаем об этом.
— Мы так давно не видели Бруно, — сказала Кейт. — Интересно…
Я никогда не видела раньше, чтобы она о ком-нибудь так беспокоилась. Она предложила:
— Давай поговорим о приятных вещах. Забудем Уивера, его людей, Аббатство.
— Надолго ли мы сможем забыть, — возразила я, — ведь это часть нашей жизни, и то, что случилось там, касается нас.
Но Кейт хотела говорить о приятных вещах. Например, о ее замужестве. О герцоге или графе, который представит ее ко двору. Он будет богатым и заботливым; но все это занимало только часть ее сердца. Я знала, что пока она говорила о будущем великолепии, ее мысли занимал Бруно. Было ли это предчувствие?
Кезая появилась в пять часов утра. Кейт увидела, как она, шатаясь, идет по двору и привела ее в мою комнату. Кезая была без туфель и чулок, ее ноги кровоточили; платье было разорвано, на плече я увидела большой синяк. Она казалась пьяной, но от нее не пахло спиртным.
— Что случилось? — воскликнула я.
— Она, кажется, помешалась, — сказала Кейт. — Что-то определенно случилось с ней.
Кезая посмотрела на меня и протянула руку. Я взяла ее. Рука дрожала.
Я спросила:
— Кезая, в чем дело? Что случилось? Тебя били. Она промолвила:
— Госпожа Дамаск. Я грешница. Ворота ада раскрыты для меня.
— Очнись, Кезая. Что случилось? Почему ты в таком состоянии?
— Она пришла из Аббатства, — сказала Кейт. — Ты пришла из Аббатства, Кезая. Не пытайся отрицать этого.
Кезая затрясла головой.
— Нет. Не из Аббатства, — произнесла она. — Я согрешила… я сотворила что-то ужасное. Я покаялась в том, что должно быть заперто здесь, — она била себя в грудь с таким неистовством, что я подумала: Кезая может сломать себе что-нибудь.
Я спросила:
— Ради Бога, Кезая, что ты сделала?
— Я рассказала им. Я поведала ему, а теперь весь мир будет знать… мою святую тайну. Что они теперь сделают, госпожа Дамаск? Что они сделают теперь, когда они знают?
— Тебе лучше рассказать нам, что знают они, — приказала Кейт. — И чем скорее, тем лучше.
Кезая закатила глаза к потолку и разразилась рыданиями.
Мне казалось, что я попала в какой-то кошмар. Я знала, случилось что-то зловещее. Никогда до этого я не видела беззаботную, чувственную Кезаю в таком состоянии. Если бы она была молодой невинной девушкой, я бы подумала, что ее изнасиловали эти чудовища, нагрянувшие в Аббатство. Но Кезая не невинная девица. Для нее изнасилование — это, скорее, радостное событие.
Но здесь чувствовалось искреннее безудержное горе. Кезая страдала.
Стараясь успокоить ее, я попросила:
— Расскажи нам, Кези. Это поможет. Начни с самого начала и расскажи нам все.