— Но, Артур, неужели вы не хотите, чтобы я была хорошо одета и выглядела привлекательно для вас? — спросила Сабина.
— Привлекательность, если вы имеете в виду слишком большое количество одежды и драгоценностей, обычно приводит к распущенности, Сабина, — ответил Артур. — Я хочу, чтобы вы оставались самой собой, такой, какой вы были в первые дни нашего знакомства. Вы выглядели очаровательно, как я помню, в тот день, когда мы играли в крокет.
— Но, Артур… — начала было Сабина — и замолчала. Какой смысл спорить? Как ему объяснить, что платье, надетое на ней в тот день, было когда-то маминым, а потом его для нее перешила деревенская портниха? Оно было немодным и безвкусным, и она знала это, но ей просто больше нечего было надеть в тот день, поскольку на то платье, в котором Сабина была накануне, она пролила кофе.
Сабина почувствовала, что начинает злиться из-за того, что он предпочитает ее прежнюю, в ужасных безвкусных платьях, нынешней, в прекрасных модных вещах, привезенных из Парижа. А потом вдруг все встало на свои места, как часто с ней бывало, когда она пыталась разобраться в других людях. Сабина все поняла.
Артуру нужна была жена, являвшаяся полной противоположностью его матери, которую он ненавидел. Каким-то одному Богу известным образом обычная сыновняя любовь превратилась в яростную, всепоглощающую ненависть. Он готов был критиковать и осуждать все, что делала леди Тетфорд.
Если она красиво, со вкусом одевалась, значит, его жена должна носить тусклые немодные платья. Если его мать любила драгоценности, то на его жене не должно было быть никаких украшений.
Теперь Сабина поняла, почему Артур выбрал ее, ничем не примечательную, никому не известную дочь деревенского пастора, а не одну из прекрасно одетых аристократок, с которыми он встречался при дворе. Сабина вдруг почувствовала себя униженной и оскорбленной. Выходит, ничего личного в его выборе не было. Она просто оказалась не столько символом того, что ему нравится, сколько протестом против того, что ему не нравится.
Артур вдруг выбросил свою сигару и опять положил руку на спинку скамьи.
— Сабина, мы будем очень счастливы, вы и я, — сказал он. — Мне многому придется вас научить, но вы ведь хотите учиться?
Вы только должны мне доверять, не сомневаться, что все сказанное мной, правильно. Тогда у нас не будет ни конфликтов, ни ссор.
Он улыбнулся и добавил:
— У меня обычно не такой уж плохой характер, как в эти несколько дней.
Он мог быть очень приятным, когда хотел этого, но Сабине вдруг захотелось чего-то большего, хотя она и сама себе не смогла бы объяснить, чего именно. Может быть, какой-то уверенности, понимания и поддержки, которые смогли бы дать точный ответ на болезненные вопросы, не оставляющие ее в покое.