Граф пригласил его в Олдеберн-парк посмотреть лошадей. И тут графиня натолкнула его на мысль, что Максимус Керби не только очень богатый, но и вполне презентабельный молодой человек.
— Могу сказать одно, — заметил граф, — может быть, в жилах Керби и не течет голубая кровь, но он из очень хорошей семьи, и вполне может сойти за джентльмена.
— Он и есть джентльмен! — твердо заявила графиня. — А если он немного эксцентричен, точнее экстравагантен, то это объясняется тем, что он очень долго жил на Востоке, и ни в коей мере не умаляет его достоинств, как будущего зятя.
— Вы хотите сказать?.. — недоверчиво начал граф.
— Я видела, как он смотрел на Летти вчера за обедом, — пояснила графиня. — Я думаю, Хьюго, что перед отъездом он попросит ее руки.
— Но в этом случае Летти придется жить за границей! — воскликнул граф. — Мне говорили, что у Керби огромные владения в Малайе.
— С тех пор, как десять лет тому назад открыли Суэцкий канал, — ответила графиня, — уже не требуется много времени, чтобы добраться до восточных колоний. Только на прошлой неделе лорд Эвон рассказывал, что до Индии можно теперь доплыть за двадцать пять дней!
— Он, безусловно, вполне представительный молодой человек, — медленно произнес граф, и было ясно, что говорил он вовсе не о лорде Эвоне.
— Лично я нахожу его обворожительным, — заметила графиня.
В лице матери Летти мистер Керби, несомненно, обрел надежного союзника. Разве можно было устоять перед его дерзкой и мужественной улыбкой, которая во все времена обладала неизъяснимой притягательностью для женщин?
Если представительницы слабого пола легко становились жертвами его обаяния, то у мужчин он пользовался популярностью, как непревзойденный спортсмен.
Свойственный ему шарм заставлял многих ревнивых мужей стискивать зубы, но его такт и манеры были безупречны. Появление в Олдеберн-парке такой яркой, исполненной жизненной энергии личности, как Максимус Керби, казалось дуновением свежего ветра.
Он купил не только лучших графских лошадей; к большой радости графа, он приобрел также несколько картин, лакированный шкафчик времен королевы Анны и множество книг из библиотеки, в которые граф не заглядывал ни разу с тех пор, как унаследовал титул и поместья.
Лишь Дорина после того, как он уехал, с ужасом оглядывала пустые книжные полки, понимая, что снова заполнить их им уже никогда не удастся.
Именно к Дорине, сидящей на противоположном конце стола, и обратилась Летти, надеясь найти поддержку.
— Ты же знаешь, Дорина, я не могу… выйти замуж, — жалобно, по-детски заговорила она. Ее глаза были полны слез, губы дрожали. — Заставь же папу понять, что я… не люблю мужчин. Я… боюсь их.