Когда он отсутствовал, ей казалось, что время остановилось, и она ощущала глубокую внутреннюю пустоту.
«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» — мысленно говорила она ему.
Со страстной мольбой, идущей из самой глубины ее существа, она просила Бога о том, чтобы он сохранил ему жизнь.
Медленно тянулся час за часом, а они все продолжали ходить по комнатам.
Лицо мистера Лэнгтона было покрыто потом, его рубашка промокла насквозь. Ее платье тоже было влажным в том месте, где лежала тяжелая рука Максимуса.
Она дотронулась до него и почувствовала, что жар не спал. Взглянув на его лицо, она увидела, что под загаром его кожа приобрела странный мертвенно-бледный оттенок.
— Мне кажется, доктор давно уже должен был приехать! — воскликнула она, и в ее голосе прозвучал страх.
— Возможно, его вызвали к кому-то, — хрипло ответил мистер Лэнгтон. У него пересохло в горле. — Сегодня у китайцев национальный праздник. Я позволил кули раньше закончить работу. Они все отправились в деревню, которая находится в полумиле отсюда.
— Неужели мы больше ничего не можем сделать? — в отчаянии спросила Дорина.
— Ничего, — ответил он. — Только заставить его продолжать ходить.
Это было легче сказать, чем сделать. Дорина, сгибаясь под рукой Максимуса, чувствовала, что силы ее на исходе, и она знала, что мистер Лэнгтон, хотя и был молод и крепок, тоже изнемогал от усталости.
Вперед — назад, вперед — назад. Должно быть, они проделали этот маршруту уже тысячу раз.
«Я больше не могу!» — с отчаянием думала Дорина, но знала, что для любимого человека готова была сделать даже невозможное. Он должен остаться жив! Должен! Она закрыла глаза и продолжала двигаться почти машинально. Иногда ей казалось, что она уже не в состоянии переставлять ноги, а когда они доходили до стены, ей приходилось неимоверным усилием заставлять себя поворачиваться и идти обратно.
Внезапно тяжелая рука соскользнула с ее плеча. Она с трудом попыталась водворить ее на место и, коснувшись пальцами руки Максимуса, почувствовала, что кожа его влажная!
Она не могла поверить в это!
Она снова потрогала его и убедилась, что он покрылся потом.
Когда они дошли до гостиной, и свет масляной лампы упал на его лицо, она увидела, что его лоб покрыт испариной, пот струится по его щекам.
— Кризис миновал! — воскликнула она.
Но этот радостный возглас был больше похож на хриплый стон.
— Бог мой, в самом деле! — откликнулся мистер Лэнгтон. — Давайте уложим его в постель.
Они дотащили Максимуса до спальни и уложили на узкую кровать поверх одеяла, подсунув ему под голову подушку.