— Думаю, вы уже поняли, я крайне редко делаю то, чего мне не хочется.
Люсия усмехнулась:
— Дело в том, что… вы, конечно, невероятно добры… но еще и ужасно испорчены!
Маркиз, которому никто и никогда не осмеливался говорить подобного, в немом удивлении смотрел на Люсию, и она добавила:
— Простите, если я была груба… но вы ведете себя очень властно… словно у ваших ног лежит весь мир. Вы совершенно не похожи на других людей… которые вечно пытаются дотянуться до чего-то недосягаемого.
К этому времени они уже были около лестницы. Люсия положила руку на перила, а маркиз продолжал удивленно смотреть на нее.
— Странные вещи вы говорите, — заметил он, — но я понимаю, о чем вы. И все же я, как и все прочие, обуреваем страстями и желаниями, и порой мечтаю поймать «падающую звезду».
По улыбке Люсии он понял, что девушка узнала цитату из Джона Донна, и это приятно его удивило.
— Я, наверное, снова нагрублю вам, уж извините, — ответила она. — Вы кажетесь мне настолько всесильным и неуязвимым, что я не верю в вашу принадлежность к роду людскому.
Маркиз рассмеялся:
— Это оскорбление или комплимент?
— Комплимент, — быстро ответила Люсия, — хотя вашей светлости льстить ни к чему.
Маркиз снова рассмеялся.
— Оставайтесь при своих иллюзиях, мисс Бомон, но все же могу вас заверить, я живой человек.
Его глаза блеснули, и он продолжал:
— В доказательство замечу, что, не будь я потрясен картинами вашего отца, не сочти я его гением, я не проявил бы доброты, за которую вы меня благодарите, и прошел бы мимо.
— Но вы поняли… поняли картины папеньки, — негромко ответила Люсия, — а значит, вы действительно другой… и, как я уже говорила, вы просто… восхитительны!
За свою жизнь маркиз слышал немало комплиментов, но этот не походил ни на один из них, Поднимаясь по лестнице он понял еще одну интересную вещь — Люсия, в отличие от всех знакомых ему женщин, не воспринимает его как мужчину. Для нее маркиз — божество, которое в последний миг спустилось с небес и спасло их семью от гибели. Он не знал, каким образом сумел прочитать мысли Люсии, но точно знал, что не ошибся.
Они молча поднялись на знакомую площадку лестницы. Люсия открыла дверь и вошла, маркиз последовал за ней. Лившийся с небес солнечный свет золотился на непокрытых досках пола, но угол, где стояла кровать художника, находился в тени.
Люсия быстро подошла к отцу и, увидев, что он все еще спит, негромко произнесла:
— Папенька! Папенька, проснитесь! Здесь его светлость, вы должны поблагодарить его за доброту.
— Пусть спит… — качал было маркиз, но, увидев на столе еду, доставленную из палаццо, подумал, что для укрепления здоровья, больного следует покормить и только потом позволить уснуть вновь.