— — Ваше первое любовное послание, — заметил маркиз машинально, но еще прежде, чем девушка запальчиво ответила ему, он сообразил, что невольно заставил ее смутиться и покраснеть.
— Это не совсем точно передает… значение моего письма к вам.
Грум уже спрыгнул, готовый помочь девушке выйти из экипажа.
Она поднялась по ступенькам и помахала рукой маркизу.
Он приподнял в ответ шляпу, потом тронул лошадей и осторожно направил их по оживленной дороге в сторону Бандомской площади.
У дверей отеля он остановился. Грум обошел фаэтон, чтобы принять от него поводья.
Передавая поводья груму, маркиз попросил его:
— Поблагодарите от меня своего хозяина за присланных им лошадей и скажите, что мне было приятно и легко управлять столь великолепной парой.
— Он будет рад вашим словам, мсье, — сказал грум, — но наши лошади не могут сравниться с гнедыми кобылками графа де Форэ.
— А ты их видел? — спросил маркиз.
— Да они ведь стояли у того дома, от которого вы как раз отъехали, мсье, — объяснил грум. — Я думал, вы их заметили там.
Маркиз внимательно посмотрел на него.
— Около дома виконта? — переспросил он, словно надеясь удостовериться, что грум ошибся.
— Пуда, мсье. Я знаю графского кучера, а он говорил мне, будто его господин всего месяц как купил тех гнедых.
Маркиз решительным движение выхватил вожжи из рук грума.
— Залезай, — резко бросил он ему.
Развернув лошадей, он направил фаэтон обратно, стараясь ехать как можно быстрее.
Вскоре он уже был около дома виконта, и мог сам убедиться, что грум не обманывал его.
Рядом с домом, укрытая в тени дерева, стояла превосходная пара гнедых лошадей. Маркиз обратил внимание на ливрею конюха, сидевшего на козлах.
Сомнения не было — то был экипаж графа де Форэ.
Не дожидаясь, пока грум поможет ему, маркиз сам соскочил с фаэтона и с силой дернул звонок. Одновременно он стукнул дверным молотком.
Дверь открыл слуга.
В тот момент, когда маркиз вошел в холл, он услышал крик Вильмы.
Вильма рассталась с маркизом с ощущением волшебной нереальности происходящего с ней, как если бы и впрямь она жила сейчас в сказке, о которой они говорили. Все проведенное вместе время было окутано чарами.
Булонский лес, наполненный изысканно одетыми дамами, бесподобными лошадьми с их великолепными наездниками, вполне мог служить декорацией пьесы на сцене» Друри-Лейн «, в Лондоне.
Ничто не могло бы сравниться красотой с Сеной, которой она любовалась за ленчем.
Так же как не с чем было сравнить ее восхищение Эйфелевой башней, возносящейся в небо над их головами.
Она с интересом слушала рассказ маркиза об открытии башни, на котором ему довелось присутствовать.