— И с ним теперь действительно все в порядке? — спросила Вильма, еще до конца не веря в отцовское выздоровление.
— Как я уже сказал, он должен быть осторожен, и я предупредил его о необходимости воздержаться от верховой езды как минимум на шесть недель!
— Будет сложно удержать его так долго! — заметила Вильма.
— Полагаю, ваш отец достаточно разумный человек, чтобы понять: ослушаться моего предостережения — означает для него вернуться к той мучительной боли, от которой он страдал, прибыв сюда, — сказал Пьер Бланк.
— А как же испытываемое им чувство усталости, какое сопровождало ваше лечение?
Пьер Бланк улыбнулся.
— Чувство усталости или, скорее, сонливость были по большей части вызваны теми травяными настойками, которые я давал своему пациенту.
Вильма выразила удивление, а он продолжал:
— Важно было, как можно надежнее обездвижить его, но заставить такого активного человека соблюдать неподвижность, дабы не усугубить его состояние, задача не из легких.
— Понимаю, — заметила Вильма.
— Постарайтесь, чтобы ваш отец двигался как можно меньше и, как я уже сказал, держался подальше от конюшни по крайней мере шесть недель.
— Л постараюсь, обещаю вам, — заверила его Вильма, — и еще раз большое вам спасибо. Мне не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность вам.
Они обменялись рукопожатием, и француз заторопился, по-видимому, к другим пациентам, которые ждали его.
Проводив его, Вильма пошла в спальню отца.
Он сидел в кровати, почти оправившийся после болезни, и читал газеты.
— Доброе утро, Вильма! — сердечно приветствовал ее граф. — Полагаю, ты принесла мне хорошие новости.
— Новости у меня и правда хорошие, — сказала Вильма, целуя отца. — Я так рада, что твое лечение уже закончено, и очень, очень благодарна мсье Бланку.
— Этот человек чрезвычайно умен и искусен, похвалы в его адрес не оказались преувеличенными, — сказал граф.
Он опустил газету.
— Теперь мы можем вернуться в Англию, боюсь, тебе и так пришлось пропустить слишком много балов по моей вине.
— Разве это имеет хоть какое-нибудь значение, папа? — сказала Вильма.
— Имеет, и очень большое, ведь это твой первый сезон, — граф очевидно пытался найти убедительные аргументы, — и твои поклонники еще ждут тебя.
У Вильмы чуть было не вырвалось признание, что единственный поклонник, интересующий ее, находился в Париже и был для нее недосягаем.
По в то же время она ясно понимала — самым лучшим выходом для нее сейчас стало бы возвращение в Лондон вместе с отцом, причем уехать следовало как можно скорее.
Ведь для нее просто невыносимо будет признаться маркизу в обмане.