— Мне нужно идти, — сказал он сэру Антони. — Еще раз спасибо тебе, что уговорил меня поразвлечься прошлой ночью. Я получил невероятное удовольствие!
— Я тоже. И не пропадай надолго. Давай как-нибудь снова выберемся «в город».
— Я подумаю, — пообещал граф.
Сэр Антони еще не собирался домой, поэтому он снова уселся за стол, а граф Инчестер с облегчением покинул клуб.
Ему хотелось размяться, и он пешком направился в сторону Хаф-Мун-стрит.
У дверей дома сэра Антони стояла роскошная карета.
Подойдя ближе, граф по достоинству оценил упряжку чистокровных лошадей, Увидев его, кучер и грум коснулись своих шляп. Граф сказал:
— Полагаю, вы ожидаете меня. Я граф Инчестер.
— Да, милорд, — отвечал лакей. — Нам было велено прибыть по этому адресу без четверти три.
— Вы точны, — заметил граф.
Камердинер сэра Антони стоял в дверях дома.
— Я хотел спросить, милорд, — обратился он к графу, понизив голос, чтобы его не слышали другие слуги, — нужна ли вам одежда, которая была на вас вчера, или мне выкинуть ее?
— Я возьму ее с собой, — сказал граф.
— Я так и подумал, сэр, и упаковал ее, чтобы она была готова к вашему отъезду.
Граф поблагодарил его и дал два золотых соверена.
В первый раз он тратил что-то из того кошелька, что получил от Растуса Груна. Потом Инчестер сел в экипаж, лакей прикрыл его колени меховой полостью и, прежде чем закрыть дверцу, сказал:
— Для вашей светлости есть записка. — Он показал на конверт, что лежал на заднем сиденье.
Граф вскрыл письмо:
Экипаж, в котором вы едете, — ваш, то же касается слуг.
Подписи не было.
«Мне следует быть благодарным», — сказал себе граф.
Потом он вспомнил о причине такой щедрости.
Это женщине он должен быть благодарен за одежду, которую носит, за экипаж, н котором он едет, а также за каждый потраченный пенни.
А вдруг она такая же скряга, каким представляют ее отца?
Вдруг придется ползать перед ней на коленях и оправдываться каждый раз, когда деньги будут потрачены не на исполнение ее капризов?
По закону, все, что принадлежало жене, после свадьбы становилось собственностью ее муж».
Но граф представлял, как мучительно будет чувствовать себя обязанным ей, если жена сочтет его траты излишними!
«Как я вынесу это?» — думал он.
Карета уже выехала из Лондона, и лошади ускорили свой бег.
Графу казалось, что они быстро несут его — слишком быстро — прямо в ад.