— А где это? — полюбопытствовала Грэйния.
— На Сен-Мартене, — только и ответил граф, явно не собираясь продолжать обсуждение.
В молчании прошли они мимо пальм; когда показался корабль, Грэйния высвободила руку из пальцев графа.
Было жарко, но с моря тянул бриз.
На корабле никого не видно, однако паруса уже не привязаны к мачтам и могут быть подняты по первому слову.
«Если он уплывет, я больше никогда его не увижу», — подумала Грэйния.
Те часы, что ей осталось провести с ним, драгоценны и никогда не забудутся.
Они прошли по палубе в каюту. Все окна были открыты, солнечный свет потоками вливался в помещение.
Стол под белоснежной скатертью был накрыт на двоих; посредине стоял букет свежих цветов.
К запаху воска присоединялся теперь восхитительный аромат приготовленных блюд, и прежде чем Грэйния успела произнести хоть слово, в каюту вошел слуга-француз, держа в руках супницу.
Хозяин и гостья уселись за стол, и Жан — так обращался к своему слуге граф — наполнил две красивые фарфоровые чаши.
К супу был подан свежий хрустящий французский хлеб, а сам суп приготовлен на крепком говяжьем бульоне с добавлением трав и даров моря. Заманчивый запах обострил чувство голода; Грэйния и Бофор молча принялись за еду.
Слуга принес вино, золотое, как солнце, и разлил его в два бокала; граф и девушка улыбнулись друг другу через стол, и Грэйния вдруг почувствовала себя счастливой.
Впервые после возвращения она не испытывала ни тревоги, ни страха.
После супа Жан подал им омаров, приготовленных в масле. Они явно плавали в море час назад или даже меньше, и Грэйния заподозрила, что попались они в ловушки, которые ставили в бухте еще в те времена, когда они с матерью жили дома.
Но вопросов она задавать не стала; просто ела с наслаждением нежнейшее мясо и поданный к нему салат, по вкусу непохожий ни на один из тех, какие ей довелось пробовать в Лондоне.
Принесли сыр и вазу с фруктами, но Грэйния не могла больше есть, и они с графом, откинувшись на спинки кресел, принялись не спеша потягивать кофе.
Молчание, наконец, нарушилось, но Грейнии казалось, что и до этого они общались друг с другом без слов.
— Если такова жизнь пиратов, — заговорила она, — то я не прочь стать одним из них.
— Случается, что пират отдыхает со своей дамой и забывает об опасности, о неуверенности и неудобствах бродячего существования, — отозвался граф.
— Но ведь и такая жизнь может увлекать. Вы можете плыть куда хотите, никто не отдает вам приказаний, и вы можете позволить себе любую прихоть.
— Как вы уже говорили, я разумен и практичен, — возразил граф. — Я хочу покоя, хочу иметь жену и детей, но у меня этого никогда не будет.