От ее серьезной интонации ему захотелось засмеяться, но из-за боли в груди пришлось сдержать смех, и он снова откинулся на подушку, недавно взбитую ее руками.
— Пожалуй, нам не помешало бы познакомиться. И еще я должен спросить: почему вы ухаживаете за мной, когда проще взять сиделку?
— Вовсе не проще. В деревне чрезвычайно трудно найти опытную сиделку. Деревенская акушерка, конечно, была бы счастлива помочь, но она стара и может бодрствовать, лишь постоянно прихлебывая джин!
Ее глаза искрились смехом, и герцог вдруг понял, что с нетерпением ждет, когда снова увидит ямочки на ее щеках.
— Тогда я должен поблагодарить вас за то, что вы избавили меня от ее общества! Хотя мне очень неловко…
— Не беспокойтесь, днем при вас находится камердинер. А мне не привыкать: я ухаживала за папой, когда он сломал на охоте ключицу, и в другой раз, когда он упал с высокой лестницы и у него было сотрясение мозга.
— Верно, вы ожидали совершенно иного начала супружеской жизни?
— Я счастлива, что нахожусь здесь, с вами. Когда вы были без сознания, то выглядели точь-в-точь таким же, как ваш предок на памятнике в церкви.
Бакхерст задумался. Затем сказал:
— Видимо, речь идет о сэре Гарольде Бакхерсте, которой участвовал в крестовых походах.
— Конечно. Я уловила сходство в первый же раз, когда вас увидела.
Герцог помолчал, а затем спросил:
— Вы хотите сказать, что мы были знакомы?
Сэмела покачала головой.
— Нет, никогда, но я видела вас и думала… — Она запнулась. — Нет, вам следует отдыхать. Я расскажу вам об этом в другой раз. Доктор велел не переутомлять вас.
— Я по горло сыт сном, — раздраженно заметил Бакхерст, — и мне интересно то, что вы говорите. Если вы не доскажете свою мысль, я вместо сна буду мучиться и размышлять об этом, а это плохо скажется на моем состоянии.
Раздался звонкий смех Сэмелы, и ему показалось, что он слышит трель певчей птицы.
— Вы шантажируете меня, но, если обещаете потом поспать, я расскажу. Впервые я увидела вас восемь лет назад, когда вы участвовали в стипль-чезе. — В глазах герцога мелькнуло воспоминание о тех скачках. — Когда я смотрела на вас, вы казались мне точным подобием рыцаря-крестоносца! С той поры, когда я думала о вас, мне всегда казалось, что на вас сияющие серебром доспехи, а на щите — крест.
От него не ускользнула нотка восхищения, прозвучавшая в ее голосе, а ее глаза, казалось, сами излучали свет.
И он почувствовал — хотя это показалось ему очень странным — то, о чем она рассказывает, чрезвычайно важно для нее.
Затем, совсем другим тоном, она сказала:
— А теперь вы должны быть паинькой и поспать, как обещали. Иначе доктор очень рассердится, что я переутомила вас, и будет настаивать, чтобы к вам приставили вместо меня деревенскую акушерку с ее бутылкой джина.