— Рад, что ты так считаешь, — сурово ответил герцог.
— Я устала от твоего нытья, — сказала леди Эдит. — Поднимусь к себе и отдохну. Увидимся за ужином. Кстати, кто из приглашенных уже прибыл?
Герцог быстро перечислил имена нескольких старших членов семьи, которые съехались из разных частей Англии и оказались в авангарде длинной череды гостей.
Им выпадет счастье первыми увидеть невесту, чьи миллионы кардинально изменят положение всего рода Оттербернов.
В то же время герцог понимал, что ни один из них ни в малейшей степени не будет признателен Магнолии за эти деньги.
Наоборот, они уже готовы раскритиковать его будущую жену, и только лишь потому, что она иностранка.
При этом, разумеется, они сделают это так тонко, что у герцога не будет повода возмутиться всерьез.
Он словно читал их мысли, но, вместо того чтобы рассердиться, ибо думал так же, как они, отчего-то лишь острее ощущал чувство вины.
«Мужчина я или мышь?» — спрашивал он себя.
Этот вопрос всплывал у него в голове снова и снова, и он опять принимался искать иной выход из создавшегося положения, чтобы не попасть в зависимость от женщины, которую он заранее ненавидел, ибо она выходила замуж не за него, а за его титул.
Во время одного из споров с леди Эдит он сказал:
— Как можно ждать от меня иного чувства, кроме презрения, к женщине, которая выходит замуж лишь потому, что я — герцог!
— Не говори глупостей, — возразила его кузина. — Тебе известно не хуже, чем мне, что от Магнолии ничего не зависело, ей было отказано даже в праве, которое имеет любая англичанка, — в праве отказаться от твоего предложения.
Ей показалось, что герцог удивился, и она раздраженно добавила:
— Можно подумать, что все эти годы ты витал в облаках, Сэлдон. Но ведь при твоей внешности у тебя наверняка было немало женщин в тех забытых Богом местах, куда тебя забрасывала судьба.
Герцог лишь улыбнулся.
Не было смысла объяснять кузине, что все женщины, которых он встречал в Симле или в любом другом месте, не значили для него ровным счетом ничего, даже на мгновение.
Это были привлекательные и опытные в любви женщины, чьи мужья трудились на пышущих жаром равнинах или уезжали по делам в другие части страны.
Поэтому его affares de Coeur1, страстные и горячие, оставались лишь случайными эпизодами в его жизни, основанной на строгой дисциплине и полной опасностей. И, разумеется, от них герцог не мог узнать ничего нового о привычках и умонастроениях молодых девушек.
По правде говоря, он даже не мог припомнить, когда вообще разговаривал с ровесницами Магнолии.
Он с горечью сказал себе, что за деньги, полученные в результате женитьбы, ему придется заплатить годами невыносимой скуки.