— Что же с ним произошло? — спросила Гермия.
Она чувствовала, что эта история очень походит на те фантазии, которые все время роятся в ее голове, и поэтому все, что Мэрилин рассказывала, было ей крайне интересно.
Мэрилин пожала плечами.
— Я не знаю всех подробностей, но предполагаю, что это произошло, когда он был совсем молод, и он вынес из этого очень плохое мнение о женщинах и значительно более интересуется теперь своими лошадьми!
Она глубоко вдохнула, как бы набираясь решимости, и провозгласила:
— Но он должен жениться, и его женой определенно буду я!
— Я тоже уверена в этом, моя дорогая, — сказала Гермия, — но не вижу, как я смогу помочь тебе.
— Вот об этом мы и поговорим.
Голос Мэрилин становился все более напряженным и уверенным по мере того, как Мэрилин раскрывала свой план:
— Прошлым вечером маркиз, разговаривая с папой за ужином, говорил о том, как изменилось все после войны. Благородные фамилии — оказавшись в денежном затруднении либо просто отвыкнув заниматься своими поместьями, как они делали это ранее — перестали заботиться о своих людях, как заботился о своих подданных его отец, когда был жив.
Мэрилин взглянула на свою кузину, чтобы убедиться, что голубые глаза Гермии с живейшим вниманием устремлены на нее, и продолжала:
— "Мой отец, — сказал маркиз, — знал что имени каждого своего работника, так же как он знал клички своих гончих, и моя мать заходила в каждую избушку в нашем поместье. Если кто-то был болен, она приносила им суп и лекарство, и когда подрастали дети наших работников, она находила им дело либо на собственной земле, либо у наших родственников".
У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей.
Мэрилин продолжала:
— "Никто не делает этого ныне, — сказал маркиз, — и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры".
Мэрилин остановилась и спросила:
— Теперь ты понимаешь, чего я хочу?
Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона:
— Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им.
— Но, Мэрилин… — начала было Гермия и остановилась.
Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье.
Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни.