Ей показалось странным, что он несет ее наверх, и она остановилась, чтобы спросить:
— Добрый вечер, Хиксон. Его светлость в гостиной?
— Нет, мисс, — ответил Хиксон. — Я думал, что его светлость сказали вам, что не будут ужинать сегодня дома.
— Не будет ужинать здесь? — переспросила Гермия. — Но ведь сегодня у нас званый ужин.
— Да, я знаю, мисс, но его светлость уже давно обещал побывать в Карлтон Хауз, прежде чем его королевское высочество отправится в Брайтон завтра.
— Я понимаю, — сказала Гермия, — но я надеюсь, что он будет позже на балу, куда я приглашена.
— Если и будет, мне кажется, было бы ошибкой для его светлости оставаться на балу надолго, и, поскольку он будет без накидки, он может простудиться, — ответил Хиксон точно таким же тоном, которым могла озабоченно говорить няня.
Гермия улыбнулась:
— Его светлость чувствует себя намного лучше. Он сам сказал мне это сегодня.
— Все равно ему следует проявлять осторожность, — настаивал Хиксон.
Поскольку камердинер был так же озабочен, как и она, Гермия добавила:
— Я страшно боюсь, что те, кто напал на него в прошлый раз, могут попытаться сделать это вновь.
— Совершенно верно, мисс, — согласился Хиксон. — Но его светлость не желает думать О себе, и когда я говорю ему, что мистер де Виль убьет его прежде, чем попадется, он только смеется.
Гермия испуганно вскрикнула.
— Вы действительно так думаете?
— Да, мисс, — сказал Хиксон. — Мистер Рошфор уже попытался однажды, и он попытается вновь, запомните мои слова!
— К-как можем мы… остановить его? — спросила, запинаясь, Гермия.
— Попытайтесь вы поговорить с его светлостью, мисс. Меня он не слушает, говорит, что я — старый хлопотун, но что толку хлопотать после смерти человека! Вы должны что-то предпринять, пока это не произошло.
— Да, конечно, — согласилась Гермия, — но что я могу сделать?
Хиксон глубоко вздохнул.
— Я не знаю, мисс! Я кладу заряженный пистолет на ночь рядом с кроватью господина, но он говорит мне, что любой, кто захочет напасть на него в его спальне, должен быть либо пауком, либо мухой, чтобы влететь в его окно.
Хиксон произнес это с горечью в голосе, но Гермия и сама знала, как он обожает маркиза.
Она была так же встревожена, как и он, предчувствуя, что нападение, не достигшее цели в прошлый раз, рано или поздно повторится вновь.
— Берет ли его светлость пистолет с собой, когда прогуливается верхом? — спросила она.
— Я предложил это, но его светлость говорит, что он портит форму его костюма! — ответил Хиксон. — Однако в фаэтон кладется пистолет, когда его светлость путешествует на дальние расстояния.