- Двадцать четыре ноль сорок.
- Лезь в скафандр. Кислорода здесь на часов пятнадцать-двадцать. Поилку можешь не трогать. Клиентам вроде тебя их не заправляют. За одну смену не помрешь.
Скафандр был устаревшего образца, весил не меньше тонны и давно не использовался по назначению. Хромой с трудом устроился в тесном внутреннем пространстве, засунул руки и ноги в гнезда панели биоуправления и теперь только дожидался, пока кряхтевший над ним бригадир закончит соединять многочисленные разъемы системы жизнеобеспечения.
- Проверь руки! - крикнул бригадир. - Так, хорошо! Теперь ноги!.. Годится! Пошел на дефектоскопию!
Хромой напряг мышцы ног так, будто хотел сделать шаг, сервомоторы заскрипели, сгибая сочленения металлических конечностей, и скафандр медленно, по-паучьи переступая, двинулся вперед. Процедура дефектоскопии заняла не больше одной минуты. Бригадир стукнул по шлему разводным ключом и заорал, стараясь перекричать вой уже заработавших насосов:
- Задраивай люк! Удачи тебе!
Как только Хромой вошел в шлюзовую камеру, свет в ней погас, а за спиной лязгнула герметическая заслонка, разом отделившая его от маленького человеческого мирка, заброшенного в кромешный венерианский ад. Все вокруг завыло, завибрировало, и Хромому показалось, что на него обрушилась снежная лавина. Это в шлюзовую камеру ворвался воздух Венеры, сжатый чудовищным давлением почти до плотности воды.
Он включил головной прожектор и сквозь стремительно летящие черные хлопья пошел вперед - сначала по твердому, глухо звенящему под ногами трапу, а затем - по неровной и рыхлой почве. Свет мощного прожектора бессильно терялся во мраке, более густом, чем мрак глубоководных океанских впадин. Долгая ночь не могла остудить песок и камень, раскаленные до температуры кузнечного горна. Все, что могло здесь сгореть, расплавиться или испариться - сгорело, расплавилось, испарилось миллионы лет назад.
Ноги сами собой сгибались и разгибались, передавая команды механизмам, и ему уже не нужно было заранее обдумывать каждый шаг. На ровных участках Хромой переключался на автоматическое управление, давая себе отдых. Пройдя несколько тысяч шагов, он остановился и посмотрел в ту сторону, где остался Компаунд.
Он был сейчас совершенно один во мраке чужой планеты, и ничто, кроме зашитой под лопаткой "пиликалки", не связывало его больше с ненавистным миром Компаунда - миром тоски, отчаяния и одиночества. Впервые за последние пять лет не оставлявшее его даже во сне чувство полнейшей человеческой несостоятельности, отупляющее ощущение умственной и физической деградации - исчезли. Он вновь был свободен, силен, уверен в себе и смел - первооткрыватель планет, покоритель космоса. На глаза ему попался причудливый букет кристаллов, похожий на тот, что показывал ему бригадир, и он ногой отшвырнул его далеко в сторону.