— Я абсолютно уверен, что вы красавица.
Гизела засмеялась:
— На чем же основана ваша уверенность?
— У вас мелодичный голос и безупречная фигура.
Гизела вспыхнула и была рада, что в темноте этого не заметно.
— Это просто… предположение… вы не можете знать… наверняка.
— Наоборот. Я увидел вас на фоне неба, когда проходил по лесу, и мне показалось, что я вижу нимфу, одну из тех, что, по легендам, живут здесь с незапамятных времен.
— О, как бы я хотела их увидеть! — невольно воскликнула Гизела.
Незнакомец засмеялся:
— А мне уже посчастливилось. Помолчав, Гизела сказала:
— Я назвала вам свое имя. А как зовут вас?
— Вы назвали мне лишь половину своего имени.
— Гизела Феррарис. Мужчина резко повернулся к ней:
— Вы приходитесь родственницей известному скрипачу?
— Вы знаете папу?
— Вы хотите сказать, что Пол Феррарис — ваш отец?
— Да.
— Последний раз я был на его концерте в Париже лет пять назад, но мне никогда не забыть волшебные звуки его скрипки.
Гизела хлопнула в ладоши и воскликнула:
— О, как я рада! Но вы должны обязательно повторить это папе, он будет счастлив!
— Я всегда мечтал снова услышать его игру.
— А теперь вы скажете мне, как вас зовут? — немного застенчиво спросила Гизела.
— Миклош Толди.
— Это не австрийское имя, — сказала Гизела, немного подумав.
— Нет. Я венгр.
— Как это замечательно!
— Почему?
— Потому что мне всегда хотелось встретить настоящего венгра. Моя прабабушка была родом из Венгрии, и во мне тоже есть частичка венгерской крови. Венгрия всегда казалась мне такой романтичной, даже больше, чем Австрия, хотя папа считает австрийцев самыми большими романтиками на свете.
— Может быть, он и прав. Ведь все приезжают в Вену, чтобы мечтать, говорить и петь о любви.
— Как студенты, — с улыбкой произнесла Гизела.
— Студенты — шумные и весьма утомительные молодые люди. Их поведение порой бывает непредсказуемым. Вы поступили весьма благоразумно, спрятавшись от них.
При мысли о том, что студенты могли увидеть ее в беседке, Гизела вздрогнула.
— Благодарю вас… Вы меня спасли.
— Постарайтесь в будущем быть осмотрительнее. Когда я увижу вашего отца, я непременно скажу ему, чтобы он построже смотрел за вами.
— Даже не думайте этого делать! — протестующе воскликнула Гизела. — Он очень расстроится и будет долго переживать. Он велел мне ложиться спать, а я не послушалась и… оказалась здесь.
— Могу ли я сказать вам, что я счастлив, оттого что так получилось? Ведь мы с вами встретились. Я не проговорюсь вашему отцу, не беспокойтесь. Напротив, я скажу ему, что у его дочери самый мелодичный в мире голос. Даже ему не удастся извлечь из скрипки более чарующих звуков.