Внезапно он протянул Гизеле обе руки и воскликнул:
— О милая, как я люблю тебя за то, что ты пытаешься понять меня! И как мучительно мне сознавать, что я не в силах найти решение!
Он порывисто склонился к Гизеле и покрыл ее пальцы поцелуями, страстными и горькими одновременно.
— Пойдем, я хочу прогуляться с тобой среди деревьев, чтобы хоть ненадолго насладиться обществом прекрасной нимфы.
Он взял ее за руку и повел по дорожке вглубь леса вдоль увитой плющом балюстрады. Справа от них возвышались стройные ряды деревьев, а слева громоздились огромные валуны, поросшие мягким мхом.
Они шли молча, прижавшись друг к другу, и скоро перед ними открылась небольшая полянка, очень похожая на ту, где они впервые встретились. На полянке стояла точно такая же беседка, как та, в которой Гизела скрывалась от компании шумных студентов.
Гизела вспомнила, как Миклош заслонил собой вход в ее убежище, как они заговорили друг с другом и как оба ощутили незримую связь, соединившую их сердца и души.
Ее разум отказывался смириться с тем, что их любовь — это драма, что у нее нет будущего.
Миклош обнял ее за талию так нежно, что у Гизелы перехватило дыхание. Он осторожно прижал ее к себе, а она, подняв глаза, увидела его лицо, освещенное лунным сиянием, и этот образ навсегда запечатлелся в ее памяти.
— Я… люблю… вас, — задыхаясь, прошептала она.
— Я тоже люблю тебя! — воскликнул Миклош. — Расставание для меня — мука, а рядом с тобой я возношусь в обитель богов и перестаю быть простым смертным!
Они стояли, прижавшись друг к другу. Потом Миклош наклонился и поцеловал ее в губы.
И вновь Гизелу затопили восхитительные ощущения, которые она впервые познала тогда, в Венском лесу, когда была его пленницей.
Вновь теплая волна, зародившись у самого сердца, поднялась к губам, словно глоток божественного нектара, и Гизела почувствовала, что растворяется в невыразимом блаженстве, в котором переплелись радость и страдание, жгучая боль и невероятное наслаждение.
Она знала, что Миклош чувствует то же самое. Его руки все крепче и крепче сжимали ее, а губы становились все настойчивее.
В них был огонь, огонь, который, казалось, прожигал его насквозь и рождал в Гизеле маленький язычок встречного пламени.
И вновь в ее ушах зазвучала прекрасная музыка, мелодия невидимой флейты, на которой лесные духи исполняли в их честь приветственные гимны.
Это была песнь любви, и она бесконечными волнами волшебного эха откликалась в их сердцах.
Казалось, они с Миклошем покинули землю и, оставив внизу все сомнения и огорчения, парят в безбрежном океане звезд.