— В машине.
— Пел тебе колыбельные. Для сладостных снов.
— А серьезно?
— А серьезно, размышлял, как это такая высокопримерная девушка, как ты (тогда, заметь, я еще не знал о порочащей связи с безопасником), могла оказаться в такой дерьмовой компании, какую я обнаружил у тебя на квартирке.
— Так ты же сам не даешь сказать…
— Я?
— Тебя больше интересует, каким браком жената моя бабушка.
— Бабушки не женятся, они замуж выходят.
— Так вот, для справки: муж ее добрый человек, его собака не кусается, а я — не больна СПИДом. Что еще тебя интересует? Были ли папа членом партии? Кто из родственников был в оккупации?
— Нити, ведущие к главарям преступного мира, как и нити судьбы, таинственны и скрыты… — торжественно провозгласил я голосом советского Информбюро.
— Болтун. Слушай, а кем ты работаешь?
— Преподавателем, — развожу руками. — Разве не заметно?
— Нет. Процесс обучения не затронул твой интеллект.
— Это в каком смысле?
— В таком.
— Хороший ответ. Кстати, ты знала Ральфа?
— Кого?
— Ральфа. — Я снова прикладываюсь к бутылке, но при этом за девушкой наблюдаю внимательно — боковым, понятно, зрением. Так и окосеть недолго — или от тягот процесса наблюдения, или от коньяка. И как производственную травму будущее косоглазие никто не зачтет.
— Нет. А кто это?
— И нигде не слышала этого имени?
— Кажется, нет.
— Ну нет, так нет.
— А кто это?
— Круглов.
Девушка снова пожимает плечами.
— Не знаю я никакого Круглова. Похоже — не врет.
— Так где ты познакомилась со своими ухажерами?
— Ухажерами?
— Ну с рэкетирами, или как их там. Я поначалу подумал, что вы групповухой собрались заниматься.
— Так ты… подсматривал?
— Скажем так: смотрел.
— Ну и сволочь!
— Полегче. Нужно же было разобраться в обстановке.
— Ну и как? Разобрался?
— Разбираюсь.
— А как ты на балконе оказался?
— Ты же меня пригласила.
— Через балкон?
— Считай, что я романтик. А что, было бы лучше, если бы я вообще не появился?
— Нет. Извини. Можно тебя спросить?
— Валяй.
— Ты… Ты же убил того…
— Лучше, чтобы он убил тебя? Не дергался — был бы жив. — В последнем своем утверждении я сильно сомневаюсь, учитывая судьбу Айболита со товарищи.
— А если бы он успел и приставил мне нож к сердцу…
— К сердцу — слишком драматично. К сонной артерии.
— Не важно. Ты бы сдался? Из-за меня?
— Милая девушка, как ученый замечу, что в истории не бывает сослагательного наклонения. А в драке — тем более.
— Ты бы не сдался. Я знаю. А меня они бы убили. — Девушка едва не плачет:
— А может, еще убьют… Я сижу тут как дура, все тебе выкладываю, а потом меня убьют…
У Ленки улет. Полный. Надо выводить.