Мы говорили о моем интересе к знанию, но, как обычно, мы шли по двум разным дорогам. Я имел в виду академическое знание, которое передает опыт, в то время как он говорил о прямом знании мира.
– Знаешь ли ты что-нибудь об окружающем тебя мире? – спросил он.
– Я знаю всякого рода вещи, – сказал я.
– Я имею в виду, ты когда-нибудь ощущаешь мир вокруг тебя?
– Я ощущаю в мире столько, сколько могу.
– Этого не достаточно. Ты должен чувствовать все, иначе мир теряет свой смысл.
Я высказал классический довод, что мне не нужно пробовать суп для того, чтобы узнать его рецепт, и не нужно подвергать себя удару электротока для того, чтобы узнать об электричестве.
– Ты заставляешь это звучать глупо, – сказал он. – насколько я вижу, ты хочешь цепляться за свои доводы, несмотря на тот факт, что они ничего тебе не дают. Ты хочешь остаться тем же самым даже ценой своего благополучия.
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Я говорю о том факте, что ты не цельный. У тебя нет мира. – это утверждение раздражило меня. Я почувствовал себя задетым. Я подумал, что он недостаточно квалифицирован, чтобы судить о моих поступках или о моей личности.
– Ты заражен проблемами, – сказал он, – почему?
– Я всего лишь человек, дон Хуан, – сказал я, как само собой разумеющееся. Я сделал это утверждение с теми же интонациями, которые делал мой отец, когда произносил его. Когда он говорил, что он всего лишь человек, то он всегда подразумевал, что он слаб и беззащитен, и его утверждение, также, как и все, было полно безмерного чувства отчаяния.
Дон Хуан уставился на меня так же, как и тогда, когда мы впервые встретились.
– Ты думаешь о себе слишком много, – сказал он и улыбнулся. – а это дает тебе странную усталость, которая заставляет тебя закрываться от окружающего мира и цепляться за свои аргументы. Поэтому проблемы – это все, что у тебя есть. Я всего лишь человек тоже, но не имею здесь в виду того, что имеешь ты.
– Что ты имеешь в виду?
– Я избавился от своих проблем. Очень плохо, что жизнь так коротка, что я не могу ухватиться за все вещи, за которые мне понравилось бы схватиться. Но это не проблема. Это просто сожаление.
Мне понравился тон его высказывания. В нем не было отчаяния или жалости к самому себе.
В 1961 году, через год после нашей первой встречи, дон Хуан открыл мне, что он обладает секретным знанием по лекарственным травам. Он сказал мне, что является «брухо». Испанское слово брухо можно перевести, как маг, знахарь, колдун. С этого момента отношения между нами изменились. Я стал его учеником, и в течение следующих четырех лет он пытался учить меня тайнам магии. Об этом ученичестве я написал книгу: «учение дона Хуана: путь знания индейцев племени яки».