— Подарили, — коротко отвечала Катя.
Я промолчал.
— Николаю Антонычу, — вдруг язвительно добавила Катя, — он обожает Левитана.
Должно быть, Николаю Антонычу подарили не только Левитана, потому что в столовой вообще стало как—то пустовато. Но морской компас по—прежнему стоял на своем месте, и стрелка по—прежнему показывала на север.
Никого не было — ни Марьи Васильевны, ни старушки.
Потом старушка пришла. Я слышал, как она раздевалась в передней и жаловалась Кате, что все опять стало дорого: капуста шестнадцать копеек, телятина тридцать копеек, поминанье сорок копеек, яйца рубль двадцать копеек.
Я засмеялся и вышел в переднюю.
— Нина Капитоновна, а лимон?
Она обернулась с недоумением.
— Лимон мальчишки не утащили?
— Саня! — сказала Нина Капитоновна и всплеснула руками.
Она потащила меня к окну, осмотрела со всех сторон и осталась недовольна.
— Короток, — сказала она с огорчением. — Не растешь.
Она побежала в кухню — поставить молоко на примус — и через несколько минут вернулась обратно.
— Лимон вспомнил, — сказала она и засмеялась. — А что ж! И тащат!
Она стала совсем старенькая, согнулась и похудела. Знакомая безрукавка зеленого бархата висела на ней, худые плечи торчали. Но у нее по—прежнему был бодрый, озабоченный вид, а сейчас еще и веселый. Она очень обрадовалась мне, гораздо больше, чем я думал.
— Говорят, надо сырую гречу есть, — уверенно сказала она, — и вырастешь. У нас в Энске попик был. Вот какой! Все гречу ел.
— И вырос? — серьезно спросила Катя.
— Не вырос, а у него голос гуще стал. А прежде был писклявый—писклявый.
Она засмеялась и вдруг вспомнила о молоке.
— Ах! Убежало!
И она сама убежала.
Мы с Катей долго смотрели на книги и карты капитана. Здесь был Нансен
— «В стране льда и ночи», потом «Лоции Карского моря» и другие. В общем, книг было немного, но все до одной интересные. Очень хотелось попросить что—нибудь почитать, но я, разумеется, прекрасно понимал, что это неудобно. Поэтому я удивился, когда Катя вдруг сказала:
— Возьми что—нибудь, хочешь?
— А можно?
— Можно, — не глядя на меня, отвечала Катя.
Я не стал особенно размышлять, почему именно мне оказано такое доверие, а принялся, не теряя времени, отбирать книги. Ужасно хотелось взять все, но это было невозможно, и я отобрал штук пять. Среди них была, между прочим, брошюра самого капитана. Она называлась: «Причины гибели экспедиции Грили».
Я пришел к Татариновым нарочно с таким расчетом, чтобы не застать Николая Антоныча: в это время всегда происходило заседание педагогического совета. Но, должно быть, заседание отменили, потому что он вернулся домой. Мы с Катей так заболтались, что не слышали звонка, и вдруг в соседней комнате раздались шаги и солидный кашель. Катя нахмурилась и захлопнула дверь.