Сегодня президент Чечни рискует жизнью. Какие бы промахи он ни сделал до войны, он мужествен, и за это ему многое простят теперь уже бывшие его противники. После войны, по непреложному историческому закону, у руля встанут другие – те, кого породит она. Война всегда порождает много новых героев, правда, потом не знает, куда их деть. Появятся и антигерои – носители той безудержной стихии, которую тоже порождает война. Кто никогда не побеждает в войне, так это народ – даже взяв Париж или Берлин. Все ее беды, кровь, все последствия безраздельно принадлежат ему одному. Лаврами обычно покрывают тех, кто подвел его к войне, уложил его под танки, бомбы, пули. В учебниках истории печатают их парадные портреты, а народ тихо лечит свои раны. Как сказал древний: что ни творили цари-сумасброды, страдают ахейцы.
Осенью, еще до похода «оппозиции» на Грозный, мне приснился сон. Смысл его был в том, что дела наши скоро будут плохи. Я рассказал его своему другу Зелимхану, но не как сон, а как прогноз. Он хмыкнул: «Посмотрим» и сделал пометку в записной книжке. Все эти годы я говорил, что русские танки обязательно придут наводить у нас «конституционный порядок», а он со мной не соглашался, ссылаясь на местных провидцев. Может быть, во мне говорил опыт 1944 года.
Позавчера недалеко от нас одним ударом накрыло шестерых человек, рубивших дрова. Убитый русский мужик упал на свои салазки, на которых собирался увезти топливо. Я пошел туда, но вернулся с полпути: зачем смотреть на тела, которые и живыми были жалки? Видя смерть своих и чужих, уже никто не плачет. Принесли чеченке убитого в бою сына – она и не заплакала. Индусы говорят: мудрые не оплакивают ни умерших, ни живых.
Если бы историю и географию можно было чуть-чуть сдвинуть… Европейцы даже по энциклопедии Брокгауза и Эфрона, мы внутренне и ориентированы на Европу, но приписаны к Востоку. Религия? Конечно. Но она, как известно, не врожденная. Считать чеченца восточным религиозным фанатиком, даже если он в экстазе лежит в кругу зикр у президентского дворца, – просто не знать его.
Послышался звон стекла со двора. Значит, что-то попало в кучу молочных бутылок, что лежат у забора еще с советских времен. Сколько раз говорил жене выбросить их…
Вспоминаю сегодня, как на политической сцене Чечни появился освободившийся из Лефортово Хасбулатов. Он стал ездить по аулам и городам. Народ, которому поряджком уже надоело под новой, пусть теперь и родной, властью, охотно валил на встречи с ним. Дудаевская власть объявила Хасбулатова персоной нон-грата. Хасбулатов принял вызов. Начался тайный переход на его сторону отдельных должностных лиц. Кто-то уже выбирал себе портфель, многие ходили с удостоверениями, выданными самим себе. Президенту все резче предлагалось уйти. Судьба его, казалось, висела на волоске. В этот момент на выручку ему, как всегда, пришли: Москва и его «оппозиция». Приревновали к Хасбулатову народ… Было решено одним махом покончить и с генералом, и с его соперником. Так и наступил день, объявленный «оппозицией» как праздник ее вторжения в Грозный. Вторглись без проблем, заняли заранее намеченные позиции и стали ждать, когда, теоретически уже низложенный, президент с поднятыми руками выйдет из своего дворца. А он все не выходил…