— Кому ты велел! Говори, что ль, ладом, что ты дурня-то корчишь! — зло огрызнулся Сергей.
Степан неожиданно размахнулся и ткнул его кулаком в скулу. Сергей пошатнулся. В горле его захрипело, как в глотке взбешенного пса, и руки стиснулись в кулаки.
— Вот те и шурин! — насмешливо выкрикнул кто-то из казаков, не любивших Сергея за то, что он, на правах атаманского шурина, бывало, зазнавался перед другими.
Все оставили топоры и лопаты. Ребята, присевшие возле Гришки, тоже утихли, и Гриша, очнувшийся от забытья, не мог понять, что случилось, и плаксиво кривился.
— Что дерешься? — тихо спросил Сергей, побелев от обиды.
Степан размахнулся еще раз и снова ударил его по лицу.
— Чего дерешься? — громко крикнул Сергей.
— Гляди, дубина! Стену твою ребята малые взяли. Забрались без лестниц… Мало бить — и башку размозжу!..
Сергей сплюнул кровь.
— Не пес я, и словом сказать мочно, — сдержанно укорил он, — а что сказано, то и поправил!..
В эту же ночь Сергей убежал в Черкасск.
Разин послал к нему Тимошку, позвать назад.
— Что мне, морду не жалко! Я ныне богат воротился от кизилбашцев. Будет мне и в станицах почет! — сказал атаманский шурин.
— Убью изменщика, как поймаю, — сквозь зубы пообещал атаман.
Черкасская старшина не решалась напасть на Степана, пока не разведаны по-настоящему силы разинских казаков.
Корнила неоднократно посылал на Кагальницкий остров своих людей, приходивших к Разину как перебежчики на его сторону. Лазутчики были надежны, но ни один из них не сумел возвратиться в Черкасск: Разин не отпускал с острова тех казаков, которые пробрались к нему из низовьев…
Когда Сергей поссорился с Разиным и убежал от него в Черкасск, Корнила обрадовался: на сторону понизовых переходил один из ближайших людей Разина, который, конечно, должен был хорошо знать о том, каковы его намерения и как укреплен разинский городок… Старым, испытанным способом, за кружкой вина, от Сергея добивались признаний. Кривой плакал слезами, говорил, что Разин его осрамил и побил без вины, что больше им в дружбе не быть, но мыслей Степана он все-таки никому не выдал, хотя все понимали, что не мог же Степан таить свои замыслы даже от ближних своих есаулов, каким был Сережка Кривой…
Но, не пуская своих казаков в Черкасск, Разин давал отпуска под поруку верховым казакам, и те бывали в своих станицах. Корнила засылал своих лазутчиков и туда, чтобы расспрашивать отпускных разинцев.
Завзятый гуляка Евсейка пропил с отпускными разинцами немало войсковой казны, чтобы выведать о намерениях атамана.
— Велит, мол, Степан им готовыми быть, а куда и зачем их готовит, о том ни слова! — докладывал Корниле лазутчик Евсейка.