— И мы тогда Стеньку в гнезде задавим… Да ты поспешай, атаман, не то вор на Волгу кинется, как прознает, уйдет на Медведицу, на Хопер, — его не догонишь, а и догонишь — не сразу побьешь? — заключил Евдокимов.
Но, увидев смятение, написанное на лице атамана, будущий донской воевода его успокоил:
— Коли сам круг призовет стрельцов, то никто в тебя камнем не кинет, не скажет, что ты «продаешь казацкую волю», как любят у вас говорить. И я к вам не силой стрельцов приведу, а по прошению круга…
— Смятение пойдет оттого. Не любят стрельцов донские, Стеньке то на руку будет, — сказал Корнила.
— Запамятовал было я еще государево слово, — значительно намекнул Евдокимов. — Еще государь повелел тебе сказать: «Кабы сам ты, Корнила, не вор, тогда бы уразумел, что с ворами делать, а вор тебе крестник, и ты ему во всем норовишь!»
— Ты сам на Дону we нов человек, сударь, ведаешь, что творишь. После пасхи мы тотчас и круг созовем, — окончательно сдался Корнила.
«Мыслишь, что тут твоя вотчинка, на Дону?! — про себя подумал войсковой атаман. — С войсковым атаманом ты так говоришь?! Нет, я не подьячий! Ну, постой! Нам твоими руками лишь сладить со Стенькой, а там мы и сами умеем стоять за казацкую волю! Понизовья донские и сами бояр-то не больно любят! Закаешься лезть на Дон в воеводы!»
— Пойдем, сударь Иван Петрович, по чарочке выпьем на добром умысле за лад в нашем деле, — пригласил атаман.
Тимошка Кошачьи Усы, хранитель челнов в городке, заметил, как в камышовые заросли около острова проскочил рыбацкий челнок. Из челна в молодой ивнячок выбрался старый рыбак, покинув свои рыбацкие сети, и побрел налегке глубже в лес, уходя от кагальницких ворот. Рыбаки из ближних станиц почти каждый день заходили в челнах на берег, и никто не мешал им. Они никого не таились, держались хозяевами, а этот старик все время кого-то страшился. Кроме того, зоркий глаз Тимошки заметил его уже час назад, как он подбирался с низовьев.
— Эй, деду! — окликнул казак. — Стой, дед! Ты куда?
— На кудыкину гору! — огрызнулся старик.
— Не туда прилез: кудыкину гору ищи в войсковой избе! — отрезал Тимошка.
— Ты бойкий, сынок! Я оттоль, куды ты посылаешь. Сведи меня к атаману… по тайному делу…
— А как тебя звать-то?
— Еремою Клином, — ответил старик.
— В зюнгорско посольство ты с батькою ездил? — усмехнулся Тимошка, вспомнив рассказ Степана о посольстве.
— Тебя я такого в посольстве не помню. Чай, матчину титьку сосал в ту пору? — сказал с насмешкой Ерема.
— Ну что ж, и сосал! А ныне лазутчиков, вишь, научился ловить.
— И доброе дело! Веди ко Степану, да тихо, чтобы никто меня больше не ведал, — строго сказал старик.