Стащив с седла, Стеньку поставили на ноги и развязали руки.
— Пойдем! — позвал его за собой дворянин. — Сам боярин Юрий Олексич приметил. Он шуток не шутит.
— Эй! Кинь сапожки, все одно собаки порвут! — крикнул псарь за спиной Степана.
У Стеньки страхом сдавило сердце.
Его подвели к толпе бояр и дворян, которые стояли вокруг молодого человека, одетого в белый парчовый зипун и в шапку с пером. Нарядно одетый юноша сидел на сваленном дереве, на которое был подстелен красный узорный коврик. «Царь», — догадался Степан. По сторонам от царя стояли два разодетых мальчика, широкими дубовыми ветками отмахивали комаров.
— Как ты не кланялся государю, пес? Али ты лучше всех и никого не боишься? — грозно спросил суровый боярин с черной густой бородой, ястребиным, загнутым книзу носом и немигающими круглыми пристальными глазами.
— Виноват государю — на птиц загляделся, — повторил смущенный Степан. — Да и сроду в Москве не бывал, государя не ведал. Винюсь!
Царь быстро и любопытно взглянул на него и хитро улыбнулся. Больше охотник, чем царь, он почувствовал в Стеньке охотника.
Молодой дворянин в это время поднес царю кружку воды из ручья. Степан облизнул пересохшие от волнения и зноя губы.
— Ему дай, — приказал царь, напившись и встретясь глазами со Стенькой. Он передал свою кружку одному из дворянских детей, веявших ветками.
— Ты казак? — спросил царь.
Степан не мог оторваться от свежей, чудесной воды.
— Казак, — подтвердил он только тогда, когда допил всю кружку и перевел дух.
— Воровское отродье! — вставил со злостью грозный чернобородый боярин. — Все они, псы, таковые: и молвить ладом государю не хочет… С кем говоришь, холоп?! — заорал он на Стеньку.
— Постой, казак, — с напускным смиреньем сказал царь. — Боярин Юрий Олексич постарше меня. Когда он кричит, я с тобой говорить не смею. Как он кончит, и я тебя кое-чего спрошу.
— Прости, государь! Не терплю я воров черкасских! — сказал чернобородый и отошел к стороне.
— Что ж, любят у вас в казаках соколью потеху? — обратился царь к Стеньке.
— А как ее не любить, ваше величество государь!
— И ты, бывало, езжал? — спросил царь.
— Птичушка-то у меня простая… Твоим кречетам бы потешиться в наших донских степях! То была бы потеха! Чай, по сту рублев твои стоят? — с любопытством спросил Стенька.
— И по тысяче есть, — сказал царь. — А кого же вы травите в ваших степях?
— Тетерок по вырубкам возле опушек да куропаток; бывает, гусей да утей в камышах, а к осени-то перепелок. А кабы таких кречетов да орлов — с ними на дудаков бы можно. У нас на степи дудаки по пуду и более…