Живая «дикая баба» была достоверней египетских вылинявших папирусов, индийских медных болванов и даже — «Псалтыри».
Они подкрались к болоту, и с торжеством указал Агапка в густую траву.
За кустами на кочке сидела в болоте «дикая баба» — в платке, в сарафане и драненькой кацавее. Баба с густой бородой в самом деле была занята тем, что, корчась от боли, волос по волосу щипала свою бороду.
Ветер шумел в болотной траве, в вершинках корявых елок, шелестел по кустам и относил от бабы их голоса.
— Уловим чудо лесное да окрестим ее в христианский чин, — суетливо шептал Агапка.
— А куды ее деть? В Соловецку обитель бабу нельзя вести — грех. Куды ее денешь? — сказал сапожник. — Да и в миру ей чудно. Замуж? Куды — с бородой!..
— Можно б продать кому из бояр. Карлов всяческих покупают в забаву али арапов. Деньги велики за них дают, — надоумил купец. — А нет — так убить: пакость така на что богу надобна!
— Пусть в лесу живет, — возразил Степан. — Может, у ней тут нора и детеныши ждут, пропадут без нее…
— Чай, и детеныши бородаты, — заметил купец.
— Ой, ба-аба! Гляньте, робята, полбороды порвала! — забывшись от изумления, воскликнул рыжий.
— Без бороды она что — баба как баба!.. Лови, покуда не выдрала всю! — подзадорил купец.
— Накось! Она в трясину мырнет — ей нипочем, а ты вылезь оттоле! — предостерег сапожник.
— Ну, зыкнем! Может, соскочит… Давай заходи на ту сторону, — указал монах.
Они рассыпались по кустам, окружая болотце.
Монах вскочил, замахал руками, заухал.
Баба подпрыгнула, шарахнулась по болотцу, по кочкам, скачками в сажень длиной — на купца. Тот взвизгнул от ужаса и бросился наутек в кусты. Рыжий Агапка помчался с ревом в другую сторону. Баба взвыла и повернула прямо на Стеньку…
Степан не успел вскочить из кустов, как болотное чудо метнулось ему навстречу и опрокинуло его наземь.
Степан ухватил бабу за ногу, она упала ничком. Он вывернулся, навалился сверху, сунул руку под локти чудища и, слыша его страшный храп, пронзительно закричал:
— Держу! Вяжи!
Те набежали, стали вязать.
На крик сбежались еще монахи, кузнец…
— Братцы! — вдруг басом взревела баба. — Братцы, на что я вам, для какой нужды?! Нет у меня ни алтына…
— Ты, дика женка, молчи, молчи, — уговаривал бабу купец, норовя ей засунуть в рот шапку, чтоб не кусалась и не кричала, а то, не ровен час, накличет самца — тот, может, с рогами, с когтями…
— Пусти, Христа ради! — взмолилась баба.
— Аль ты хрещена душа? — удивился Агапка.
— Как не хрещена? Не зверь — человек!
— А как же те звать? — спросил с любопытством купец.
— Кузьмой… Ой, пусти… В локтях ломота.