То ли, из-за постоянного беспокойства о Фелис и ощущения дискомфорта, толи из-за того, что вечно улыбающийся доктор не совсем верно оценил степень повреждений, но Раджан поправлялся крайне медленно и неохотно. Шла уже вторая неделя, а особых улучшений не было заметно, во всяком случае, так говорила медсестра, передавая слова лечащего врача, который так и не удосужился больше его посетить. А может быть, с него попросту тянули деньги, так как, помимо самого лечения, он платил за каждый день пребывания в больнице. Впрочем, сейчас Раджану было всё равно, он ждал сейчас хотя бы одного известия от Фелис, и ему было без разницы, делать ли это в больнице или у себя дома. Одновременно он заметил и изменения в поведении одной из дежурных медсестёр. Она стала стараться заходить к нему как можно реже, когда он бодрствует, а во время сна наоборот, бывало, просиживала за неудобным столом, что стоял рядом с его кроватью, по несколько часов. Всё это Раджан увидел, когда пару раз притворился спящим. Но потом, сестра больше на подобные уловки не попадалась, наверняка сверялась с показаниями приборов, круглосуточно следящих за его состоянием, прежде чем явиться. Так что, проснувшись, Раджан иногда обнаруживал следы её присутствия только по едва уловимому запаху дешёвых духов в обычно стерильном воздухе, если конечно мощная система кондиционирования не успевала уже его ликвидировать. А к концу второй недели, в комнате появился странный букет, составленный пополам из красных роз и белых хризантем. И хотя букет принёс человек одетый, посыльным цветочной фирмы, шлейф всё тех же духов тянулся за ними, явно указывая на отправителя, хотя сначала у Раджана мелькнула шальная мысль, что цветы послала Фелис, не имея возможности явиться самой. Потом уже Раджан старался не думать о медсестре и цветах, так как ему стыдно было признаться даже самому себе, что мысли о том, что ещё кто-то кроме него страдает тут из-за любви, доставляет ему некоторое удовольствие. Мысленно Раджан очень жалел девушку и сопереживал ей, так как сам невольно являлся причиной её мучений, но ничего не мог поделать с собственными эгоистичными чувствами, которые всегда присутствуют даже у самых благородных натур. Так что, попросту не думать об этом было более простым выходом. Вот он и не думал, а точнее думал, но всегда об одном и том же, старясь мысленно не покидать того утра, когда он расстался с Фелис. За три недели пребывания в больнице Раджан досконально изучил режим её работы, что даже перестал реагировать на редкие моменты, когда в комнату входила, например, сиделка. Он знал, что и сейчас, через несколько минут ему принесут обед, причём принесёт его одна из медсестёр, хотя это вполне мог быть и робот-разносчик. Но, видимо, таким образом администрация больницы добивалась повышения уровня общения больных с людьми, а заодно обеспечивала лишние рабочие места. Однако эти небольшие перерывы Раджан воспринимал, как необходимое дополнение к его одиночному заточению, и они никогда не прерывали его мыслей. Потому Раджан даже не открыл глаза, когда дверь практически бесшумно распахнулась в условленный час. Он продолжил думать о чём-то связанном с его прошлой монастырской жизнью, которая, казалось, была так давно. Но тут кто-то осторожно, но настойчиво постучал его костяшками пальцев по плечу. Раджан скосил глаза и увидел пухленькую руку с короткими пальцами, а потом и зелёный халат доктора, которого он видел лишь единожды почти месяц назад. Перехватив удивлённый взгляд пациента, и так улыбчивый доктор, весь просто просиял и заговорил: